«Если ты не пьёшь, зачем же ты живёшь?»

За последние годы мне довелось пожить в трёх деревнях: одна в Свердловской области, две — в Тюменской. И везде — одна и та же история.

Непременный товар на полках единственного магазинчика в деревне (если он единственный) — бутылёк с очистителем на спирту. Желающие утолить жажду платят за него пятнадцать рублей. В качестве конкурирующей альтернативы может выступать другой дешёвый напиток — одеколон рублей за 25. Третий вариант для того, кому срочно нужно погасить пламень в душе, — аптечный настой какой-нибудь полезной для здоровья травы. Тоже по божеской цене.

В деревне, где я сейчас живу, есть почта. Если вы думаете, что «Почта России» занимается посылками, письмами, бандеролями и переводом денег, то вы знаете только половину. Эта государственная организация давно влилась в мутный коммерческий поток и успешно вытесняет с алкогольного рынка винные магазины, аптеки, а равно и мелких конкурентов в виде «сельпо».

На почтовых прилавках ныне можно прикупить нечто такое, что на языке местных пьяниц называется «коньяком». Настойка коры дуба (коричневый пузырёк ёмкостью 100 мл, 60% этилового спирта) продаётся на почте всего за двадцатку. В переводе на крепость водки, как это обычно делают люди пьющие, мы получаем 150 мл сорокаградусной жидкости. То есть на 60 рублей пьянчужка может отовариться чуть ли не целой поллитровкой. В то время как самая дешёвая водка в Тюмени стоит в розницу 199 рублей за 0,5 л.

На пузырьке написано, что внутрь употреблять жидкость не нужно, а нужно ею полоскать рот, предварительно сильно разбавив водою. Водой-то, конечно, «коньяк» разбавят, но не для того, чтобы полоскать рот.

Не раз читал я в нашей прессе статьи на тему того, как народ расейский погружается в тоску алкоголизма и допивается до горячки белой, накачиваясь то аптечной настойкой, то каким-нибудь «прозрачным, как родниковая вода», очистителем. Это я к тому, что деревни в Тюменской и Свердловской областях, названия которых я не привёл намеренно, — они не особенные, они «гармонично» вписываются в общую коньячную картину.

Погожим зимним днём 2012 года мой сосед Вовка (накануне напившийся и шатавшийся с утра так, что даже лицо его отдельно шаталось) сказал мне:

— Всё, я завязываю. Не буду больше пить. Вот сегодня ещё опохмелюсь — и всё, конец. Я тебе точно говорю!.. Я слово даю!.. — И он ударил голым кулачком по кофтёнке на груди, а я ткнул колун в чурбак и молча кивнул. — Пожить, пожить ещё хочется… Пожить бы!..

Вовка не пил дней пять или шесть, потом старуха-мать ночью приволокла его с помощью собутыльника, мужика покрепче, по снегу домой. Обыкновенно Вовка пропивал месячную зарплату в 2-3 дня, гоняя по соседним сёлам на такси, теряя сотовые телефоны, приобретая синяки под глазами и считая себя компанейским парнем. На работе он держался лишь потому, что вокруг в районе были сплошь пьяницы — и выгоняли их обычно тогда, когда доходило до запоя длиною в месяц. Они просто не ходили на работу, и их — в шахматном порядке — заменяли другими, которые как раз из запоя вышли.

Коммерческие деревенские магазинчики и почта, торгующие дешёвыми спиртуозными пузырьками, — это не первопричина поклонения населения Вакху, он же Бахус, он же Дионис.

Главная причина проста — утрата смысла жизни и подмена его суррогатом.

Однажды от одного спившегося товарища я услыхал следующую сентенцию:

— Если ты не пьёшь, зачем же ты живёшь?

Этот человек не представлял себе радостной жизни без подруги бутылки, создавшей ему эрзац смысла существования. Сам он радовался жизни лишь 53 года, на 54-м году его похоронили. 53-54 года — в таком возрасте примерно и умирают многие деревенские мужики, в советском прошлом успешно начинавшие, например, как механизаторы или рыбаки.

У матери пятидесятилетнего Вовки, бабули 75 лет, тридцать из них отработавшей дояркой, я поинтересовался насчёт употребления спиртного в колхозные времена. Пили, она сказала, пили, и перечислила праздники, на которые случалось народу гулять чуть не до утра. Список празднично-пьяных дней получился, однако, коротким. То ли потому, что в бога тогда меньше веровали, чем нынче, то ли оттого, что пить некогда было. Живая жизнь брала столько у человека, что веселящая водка ему не требовалась. И уж тем паче не нужен был пузырёк с одеколоном. Разве что после бритья…

Из слов старенькой Вовкиной матери выходило, что в советское время колхозники пили, но не столько, как «топеря», и пили-то «за радость», а не чтобы «горе спровадить».

«Непьющий человек опасен», — сказал один англичанин про скрипача Паганини, прослышав, что тот не пьёт ни вина, ни виски.

Но у Паганини был смысл жизни. Он был опьянён им без вина.

Вылечить того, кто потерял смысл жизни или не нашёл его, заменив его бутылкой, почти невозможно.

В своё время психолог Франкл писал о том, что в США молодёжь сводит счёты с жизнью из-за утраты смысла существования. Так вот, бутылка — тоже способ покончить с собой, только медленно.

Мне на ум приходит деревенский тридцатилетний парнишка Ф., плотник такого класса, что в радиусе сотни километров от его родной деревни его наперебой зазывают работать с деревом — начиная от срубов «ласточкин хвост» и оканчивая штакетником, который он вырезает фигурно бензопилой. У Ф. и начальственный авторитет имеется: пьяниц-односельчан, помогающих ему складывать на мох брёвна срубов, он строит в покачивающуюся шеренгу одним свистком.

Однажды Ф. допился до того, что упал посреди улицы в грязь. Дело было поздней осенью, дачники из деревни уже поразъехались, а жильцы дома, напротив которого свалился с сердечным приступом молодой плотник, уехали на день в Тюмень.

Жизнь Ф. спасла деревенская дурочка, случайно забредшая на улицу и заприметившая на дороге неподвижное тело. Дурочка дурочкой, а сделала ему искусственное дыхание и массаж сердечной мышцы.

Ф. полежал в постели, а на другой день сказал:

— Я ничего не помню. Мне было плохо?.. Нет, не помню.

И отметил воскрешение с друзьями.

Позднее Ф. всё же завязал. Он не пьёт уже полгода. Надеюсь, что и никогда не будет больше пить — ни водку, ни химические жидкости, что мелкооптовыми партиями завозит в магазин местная купчиха. Ведь смысл жизни у Ф. есть. Это и золотые руки, и красавица жена, и дочка с русыми волосами, бело светящимися на солнце. В прошлом году девочке исполнилось семь лет, и она пошла в первый класс.

Олег ЧУВАКИН.

Фото автора