“Свечи загнулись, лица священников, как у шахтеров…” – впечатления от пожара участника выставки

Рассказывает предприниматель Алексей:

“Я приехал к выставочному залу примерно в половине девятого. Иду с коробкой, вижу – крыша разворочена. Охранник мне говорит – бесполезно, сгорело всё. Коробку поставил, захожу – гарь, запах, темнота. Все в шоке, каждый пытается достать свой товар. Лица и руки у всех черные, как у шахтеров. Монахи, монашки, торговцы – все, как в забое. Свечи загнулись, у меня сетка железная армированная рядом с павильоном была, на ней – капли полиэтилена, будто дождь из расплавленной пластмассы лил. Плафоны тоже  оплавились.

На полу – вода и расплавленный воск, жидкое сливочное масло и мед. Идти – невозможно, ботинки скользят. В центре зала часовенка деревянная, так вот, справа от неё, где продуктами торговали, в диаметре метров десять выгорело всё.

До вечера мы выносили, у кого что осталось. Книги в саже, одежда – грязная. Куда теперь всё это? Батюшка, что стоял в павильоне по соседству, уже заявил убыток на 30 тысяч. Ни у кого ничего застраховано не было. Как я понимаю, убытки уже не вернуть.

– Что говорят ваши коллеги по православной торговле о причинах пожара?

– Замыкание. Охранник был один, он позвонил пожарным тогда, когда сработала автоматическая система пожаротушения, и сверху полилась вода.

– Почему же эта система не погасила огонь в зародыше?

– Не знаю. Мы вчера все подавленные были, даже спрашивать ни кого ни о чем не хотелось.

Беседовал Виктор ЕГОРОВ

Прежний материал на эту тему.

Бог уберег от человеческих жертв. Всего лишь предупредил.

На месте этого дряхлого “выставочного зала” давно пора было современный выставочный центр воздвигнуть, а не элитные высотки лепить.

Это мэру Тюмени послание такое с неба явлено – огненное.

Еще о знаках:

Житель Тюмени Владимир:

“Я крестик на этой выставке покупал. С Афона. Купил, домой принес, надел и через день у крестика часть металлического орнамента отпала. Я снова поехал на выставку, подхожу к павильону в левом углу зала, где покупал, говорю, что вот так и так, сломался, хочу куртку расстегнуть и показать  крестик. Мне говорят: не надо, мы вам верим, мы вам заменим. И снимают  крестик с веревочки – таких мы всего четыре  привезли, это последний, он вас дожидался. Я беру его в руки и признаюсь, что сильно напугался, ведь если крестик сломался – это знак. Чего знак? – они меня спрашивают. Не знаю, говорю. И никто не знает, – сказал служитель, и мы вместе   перекрестились.

Иду с новым крестиком, меня в центре зала останавливает женщина и приглашает подписать обращение по поводу запретов абортов. Ладно, думаю, подпишу, но вслух говорю ей: не верю я в то, что запретят. Она мне в ответ: а вы верили год назад, что Крым вернется в Россию? Никто, мол,  не знает, как Бог попустит.

Это точно. Кто мог знать, что через день сгорит вся выставка? Веришь, не веришь – всё будет не так, как думаешь. Притронусь к моему крестику – новенький, целенький, последний. Оттуда, где всё кануло в огонь, кроме него”.