Во время последней встречи с телезрителями в эфире передачи «Час с губернатором» главе Тюменской области Владимиру Якушеву пришлось зачитать отрывок из сказки «Конек-Горбунок». Вопрос с просьбой вспомнить «хотя бы несколько строчек» из этого произведения – в честь объявленного Года литературы и 200-летия со дня рождения Петра Ершова – поступил от тоболячки. Владимир Якушев не растерялся и наизусть воспроизвел четверостишие из знаменитого произведения. К слову, на прошлой неделе в Тюмени эту сказку у микрофона читали многие – депутаты, полицейские, студенты-афроамериканцы, общественные деятели и даже ветераны с первоклассниками.
В. Якушев
Напомним, писатель Петр Ершов, автор знаменитой сказки «Конек-Горбунок», родился в небольшой деревне Берзуково под Ишимом в 1815 году. Сказку, сделавшую его знаменитым, он написал еще в студенческие годы. В Петербурге после учебы задержался ненадолго – вернулся на родину, работал учителем, затем – директором гимназии и дирекции Тобольских училищ. К слову, он был учителем будущего знаменитого химика Дмитрия Менделеева и его тестем. Похоронен Ершов в Тобольске.
Не удивительно, что именно в Тобольске в феврале стартовал народный проект «Конек-Горбунок», приуроченный к юбилею писателя. Именно там прошел первый «Ершовский марафон», в рамках которого сказку читали вслух «всем миром» – к микрофону чтецы, в числе которых были общественные деятели, представители власти и творческой интеллигенции, выходили по очереди и зачитали доставшийся им отрывок. Кроме того, в Тобольске презентовали одноименный текстильный проект, стартовавший год назад. Выполненные в разных техниках текстильные картины-иллюстрации к сказке поступили из 5 стран мира,44 городов России от 176 мастеров и мастериц в возрасте от 5 до 84 лет. Общий вес коллекции панно – 26 килограммов, работы продолжают поступать: их обещают показать в рамках выездной выставки в крупных городах страны.
Тюмень инициативу подхватила. В областной столице аналогичный «Ершовский марафон» прошел на прошлой неделе – в отеле «Ремезов». Организовали его представители Тобольского землячества в формате творческого капустника.
А. Петрушин, Н. Хорошева, Р. Гольдберг. Фото пресс-службы УМВД по ТО
Первыми к микрофону вышли иностранцы – студенты ТВВИКУ, приехавшие в Тюмень учиться из Конго. Родной для них язык – французский, но помимо военной науки они с удовольствием изучают русский язык и даже читают русскую литературу. С задачей – задать тон встрече – они прекрасно справились. Не только вполне внятно и с выражением – пусть даже с небольшим акцентом – они прочитали начало сказки, но создали подобающую атмосферу – как и подобает сказочникам, они вышли к микрофону в русских косоворотках.
Открыли Ершовский марафон в Тюмени студенты из Конго. Фото пресс-службы УМВД по ТО
Эстафету продолжили ветеран Великой Отечественной войны Николай Сельницын, депутат областной Думы Виктор Рейн, почетный житель Тюмени Вадим Шитов, член Общественного совета при УМВД России по Тюменской области, главный редактор газеты «Тюменский курьер» Рафаэль Гольдберг, учащиеся из школ № 70 и № 40, сотрудница УМВД России по Тюменской области капитан внутренней службы Наталья Хорошева, корреспондент телекомпании «Тюменское время» Наталья Жукова, директор Тобольского госархива Татьяна Каклягина, краевед Александр Петрушин. В общей сложности в Тюмени в рамках «Ершовского марафона» в чтении сказки приняли участие шесть десятков чтецов.
В. Рейн назвал сказку “Конек-горбунок” – взрослой и серьезной. Фото УМВД по ТО
Ветеран Николай Сельницин признался, что первый раз читал «Конька-Горбунка» с одноклассниками после уроков. А вице-спикер Тюменской областной думы Виктор Рейн, который, к слову, долгие годы проработал главой города Ишима, признался, что раньше читал эту сказку своим детям, а теперь – читает ее внукам.
«Это замечательная сказка, а наш земляк — выше всех похвал. В сказке глубокий смысл заложен. Если присмотреться – это глубокая, взрослая книга. Герой остался на коне, а власть – в отрыве от народа – свой путь закончила в котле. Сказка с глубоким смыслом, с очевидным посылом для правительственной работы. Удивительно, что Петр Ершов написал ее, когда ему было 19 лет. Просто невероятно иметь в столь юном возрасте такое глубокое понимание жизни с посылом в будущее. Он был очень разносторонним человеком. И, к сожалению, для большинства он просто автор известной сказки. И далеко не все знаю, что он внес очень серьезный вклад в развитие региона, был просветителем, глубоко верующим человеком».
В чтении сказки приняли участие даже первоклассники. Фото пресс-службы УМВД по ТО
Марафон сопровождался ярмаркой, где были представлены изделия сибирских мастеров и все желающие могли приобрести на память резной сувенир в форме конька-горбунка. Чтецы могли угоститься чаем и выпечкой. Мероприятие понравилось и организаторы пообещали в ближайшее время повторить тюменский «Ершовский марафон» – на площадке Литературно-краеведческого музея.
Нина ПЕТРОВА
Версия пушкинского авторства сказки «Конёк-Горбунок» впервые была выдвинута Александром Лацисом в 1993 году, а в 1996 году в виде статьи «Верните лошадь!» опубликована в пушкинской газете «Автограф». В 1997 и 1998 году в Москве вышли две книги, в которых были воспроизведены текст издания «Конька-Горбунка» 1834 года (пушкинский текст) и статья Лациса; поддержав его гипотезу, эти две книги я и отрецензировал для «Литературного обозрения» (1999, №4; «Ход конём, или попытка плагиата»).
В 90-е много кого пытались “уличить” в плагиате, прям эпоха разоблчений была. Если коротко, то – не верю.
Не хочется?
Аргументы литературоведческие и никак не привязаны ко времени…разоблачения.
В этом предисловии я сознательно избегаю широкого историко-литературного изложения. Как мне кажется, сухое перечисление доводов в пользу версии Александра Лациса, и его, и вновь найденных, может оказаться убедительнее иного подробного литературоведческого анализа. Но сначала напомним, что нам известно о первых публикациях «Конька-Горбунка» и о дальнейшей судьбе сказки и её автора.
В апреле 1834 года издатель Пушкина, профессор русской словесности Петербургского университета П.А.Плетнёв приходит на занятия, но вместо очередной лекции читает студентам первую часть сказки «Конёк-Горбунок», написанную присутствующим здесь же их товарищем, 19-летним Петром Ершовым. Эту часть сказки и публикует в апрельском номере журнал «Библиотека для чтения» – с предисловием, в котором автор «Горбунка назван «новым примечательным дарованием»:
«…Читатели и сами оценят его достоинства – удивительную мягкость и ловкость стиха, точность и силу языка, любезную простоту, весёлость и обилие удачных картин, между коими заранее поименуем одну – описание конного рынка, – картину, достойную стоять наряду с лучшими местами Русской легкой поэзии».1
Литературоведы пришли к согласному мнению: предисловие было написано самим О.И.Сенковским, арабистом и тоже профессором Петербургского университета, редактором «Библиотеки для чтения». Никто никогда не оспаривал и оценки, выставленной им автору сказки: её первая часть была великолепной и многообещающей. Сказка имела громкий успех, и читатели журнала ждали продолжения, но его не последовало; зато уже в июне 1834 года в Петербурге вышло первое полное издание сказки, выпущенное издателем «Библиотеки для чтения» А.Ф.Смирдиным.
Ершов живёт в Петербурге, читает сказку в писательских кругах, его стихи публикуются в журналах и альманахах – главным образом в «Библиотеке для чтения». Летом 1836 года он уезжает на родину, в Тобольск, где, по протекции Сенковского и А.В.Никитенко – тоже профессора Петербургского университета (читавшего теорию литературы), цензора и журнала «Библиотека для чтения», и издательства Смирдина, – Ершов был принят преподавателем в местную гимназию.
В 1840-м и в 1843-м годах Смирдин переиздал сказку, но вскоре после 3-го издания она была запрещена. После смерти Николая I запрет на издание сказки снят. В 1837 году во время пребывания в Тобольске с наследником престола, будущим императором Александром II, Жуковский представляет ему автора сказки. Ершов становится директором гимназии, а в 1856 году выходит четвёртое, исправленное и дополненное издание; в этой редакции сказка издается и впоследствии, вплоть до наших дней. Ершов умер в 1869 году
1. Ершов родился в феврале 1815 г., сказка была опубликована в апреле 1834-го и, следовательно, написана была в 1833-м, 18-летним юношей. Пушкин в таком возрасте эту сказку написать не смог бы: стихи 18-летнего Пушкина явно слабее. Более того, такие места в сказке, как «За горами, за долами, За широкими морями, Не на небе – на земле Жил старик в одном селе»2, или «Наш старик-отец неможет, Работать совсем не может»3, или «Тихим пламенем горя, Развернулася заря»4 и т.п., пожалуй, сделают честь и зрелому, гениальному Пушкину. Другими словами, если автор сказки – Ершов, то 18-летний Ершов был куда гениальнее 18-летнего Пушкина. Возможно ли это? Правда, известно, что Пушкин удостоил сказку «тщательного просмотра» и внёс некоторые поправки в беловой текст сказки, переписанный рукой Ершова, – но здесь речь идёт не об отдельных строчках, а обо всей сказке, уровень которой несомненно выше уровня стихов юного Пушкина.
2. Как объяснить, что ни одна живая душа не знала, что Ершов пишет стихи? Возможно ли вообще представить, что никому не известный юный автор написал такую большую сказку замечательными стихами, по написании хотя бы части которых он не мог не ощутить свой талант и не поделиться хоть с одним другом радостью удачи, что он не прочел кому-нибудь хоть несколько строф? Нужно ли доказывать, что без общения, без среды, в полном одиночестве талант сформироваться не может? Студенты были изумлены не только уровнем стихов этой сказки, но и тем, что её написал их товарищ, о стихотворном таланте которого никто и не подозревал.
3. Почему не сохранилось ни одного стихотворения Ершова, под которым можно было бы уверенно поставить дату ранее 1833 года? -Лишь под несколькими стихотворениями стоит стыдливо-неопределенное «начало 1830-х годов». Ведь это может означать только, что до сказки у Ершова никаких стихов не было вообще, либо эти стихотворные опыты были так слабы, что их было стыдно показывать. Но возможен ли такой «скачок»?
4. Как вообще объяснить этот странный всплеск гениальности, какого не знает история мировой литературы? Случаи такой ранней гениальности известны в музыке, математике и других областях человеческих знаний и культуры, но не в литературе, где зрелости в умении выражать свои мысли и чувства стихами предшествует обязательная и немалая ученическая работа. Единственный пример, который мог бы опровергнуть это положение, – история возникновения поэта Артюра Рембо, но как раз в этом случае многое свидетельствует об имевшей место гениальной мистификации Поля Верлена (на тему этой мистификации существует целая литература на французском языке). Вместе с разрывом их отношений кончился и поэт Артюр Рембо, а на всем, что осталось от него как достоверно им написанное после разрыва (письма из Африки), – печать унылой посредственности.
5. Чем объяснить, что все стихи Ершова, кроме сказки, бездарны (ни одной талантливой строки)? Так в литературе не бывает: талантливый писатель может считаться автором одного произведения, но и в других его произведениях искра Божия не может быть не видна. Куда делся талант? Даже если предположить, что он весь ушел на эту сказку – лучшую русскую сказку в стихах, что это был необыкновенный порыв и прорыв, невозможно поверить, что затем его поэтический дар начисто пропал – как будто его никогда и не было.
6. Был ли у Ершова доступ к сюжету, позаимствованному для «Конька-Горбунка» из одной из сказок Страпаролы? А главное, случайно ли у сюжетов «Сказки о царе Салтане», «Сказки о золотой рыбке» и «Конька-Горбунка» один и тот же источник – «Приятные ночи» Страпаролы, французский перевод которых имелся в библиотеке Пушкина?
7. Как объяснить перекличку «Конька-Горбунка» с пушкинскими сказками («царь Салтан»5, «остров Буян»6, «гроб в лесу стоит, в гробе девица лежит»)7 «пушки с крепости палят»8? Ведь такое «использование» живого классика и современника предполагает некую смелость, свойственную крупной личности, поэтический разговор с Пушкиным на равных, чего Ершов не мог себе позволить даже в мыслях. Я еще мог бы понять использование такого приема Ершовым, если бы он был модернистом, наподобие современных, или хотя бы эпигоном модернизма, для которого цитирование классиков без самостоятельной мысли -всего лишь способ создания ложной многозначительности, самоцель и средство существования в литературе. Но ничего подобного нет во всех его остальных стихах – да и можно ли всерьез рассматривать ершовский «модернизм»?
8. Как объяснить использование Ершовым в первых изданиях сказки приёма с отточиями вместо якобы пропущенных строк, в то время как в большинстве случаев ничего пропущено не было. Таким приёмом лишь создавалась атмосфера недоговоренности и тайны, – в то время им пользовался только Пушкин. Такое совпадение не может быть случайным, а гении черты стиля другу друга не крадут.
9. Чем объяснить, что в издании 1856 года Ершов все отточия в сказке заменил текстом, вставив строки, которые почти везде (кроме нескольких случаев восстановления выкинутых цензурой строк в издании 1834 года) не только ничего не добавляют и не проясняют, но и заведомо лишни? То есть он не понимал смысла собственного литературного приема?
10. Почему журнал Сенковского, опытнейшего, дальновидного журналиста и умелого коммерсанта, опубликовал только первую часть сказки, не использовав ее успех для увеличения популярности журнала дальнейшими публикациями? Это можно объяснить только в случае, если 2-я и 3-я части сказки содержали некую крамолу или «оскорбительные личности», что трудно себе представить, если автором сказки был Ершов. Не сохранилось никаких свидетельств того, что у Ершова были влиятельные враги или что он придерживался каких-то «опасных» политических взглядов.
11. Понимали ли Никитенко и Смирдин, о чём сказка? И если понимали, как они решились на участие в этой мистификации? На мой взгляд, понимали, но, полагаю, что у каждого из них мотивы участия в пушкинской затее были разные.
У Никитенко, бывшего цензором Смирдина и журнала «Библиотека для чтения», с Пушкиным были в то время вполне дружелюбные отношения – они испортились только через год, после его цензурных купюр при публикации пушкинских поэм «Анджело» и «Домик в Коломне». Первая часть сказки уже прошла цензуру, псевдоним Ершова должен был отвести любые подозрения; к тому же Пушкин к началу 1834 года внешне был обласкан царём (камер-юнкерство, высочайшее разрешение писать «Историю Петра» и другие милости), и хотя для двора было очевидно, что адресат милостей – не сам Пушкин, а его жена, это лишь усиливало его «неприкасаемую» позицию. В этой ситуации Никитенко мало чем рисковал.
Смирдин был неглуп, но прежде всего он был коммерсантом, и вряд ли он принял бы участие в такой рискованной затее (даже с отложенным риском), если бы условия сделки для него не были сверхвыгодными. И Пушкин, видимо, сделал Смирдину предложение, от которого тот не смог отказаться. Вероятнее всего, он предложил ему фактически права на сказку – на все будущие издания, да ещё по сходной цене. К этому времени Смирдин платил ему по 10 рублей за строчку (за небольшие стихотворения – до 25); представим себе, что Пушкин согласился на ту же цену, но только за первое издание (журнальную публикацию ему оплачивал Сенковский) и в рассрочку. За все остальные издания Смирдин никому ничего не платил. Если мы правы, сказка должна была принести Пушкину 25 – 30 тысяч дохода.
Пушкинист Владимир Сайтанов предложил довод, подтверждающий эти рассуждения: Пушкин был работником, он заботился о том, чтобы были регулярные доходы, но как раз весь 1834 год у него оказался пустым, без заработка. «Продажа прав» на «Конька-Горбунка» объясняет и этот денежный «пробел».
При жизни Смирдина, после смерти Пушкина, сказка издавалась ещё дважды; даже эти два издания с лихвой окупили риск, а последовавший за этим запрет сказки не сказался ни на ком из команды мистификаторов. В истории опубликования «Конька-Горбунка» несомненна отнюдь не молчаливая взаимодоговоренность участников этой, пожалуй, одной из самых масштабных мистификаций в истории русской литературы XIX века: Никитенко, Плетнёва, Пушкина, Сенковского и Смирдина.
12. Прав ли был Ершов, который, не сообразив, что в процитированной выше фразе о Сибири речь идёт о декабристах, решил, что Пушкин над ним подшучивает? – Да, прав: Ершов был недалёким человеком, а у пушкинской фразы – двойной смысл. Известны три фразы Пушкина, имеющие отношение к Ершову, и все три – двусмысленные. Это для Пушкина-мистификатора характерно, он любил бросать такие заранее продуманные фразы и формулировки.
13. Подозвав из окна ехавшего на ученье лейб-гусара графа А.В.Васильева (это было летом 1834 года, в Царском Селе), Пушкин бросил явно заранее заготовленную и рассчитанную на запоминание и передачу (или запись) фразу: «Этот Ершов владеет русским стихом, точно своим крепостным мужиком».11 Пушкин не мог не знать, что в Сибири никогда никакого крепостного права не было, этот факт был общеизвестным, широко обсуждался и был одним из главных аргументов в пользу отмены крепостного права. Эта явно двусмысленная пушкинская фраза сегодня обычно трактуется так: «Ершов свободно, безраздельно владел русским стихом»; между тем, если перевести ее смысл с метафорического языка на прямой, Пушкин фактически сказал: «Этот Ершов не владеет и никогда не владел русским стихом».
14. А как следует понимать фразу, брошенную Пушкиным Е.Ф.Розену в присутствии Ершова (летом 1834 г., после чтения сказки «Конёк- Горбунок»): «Теперь мне этот род сочинений можно и оставить»?12 Обычно её трактуют следующим образом: «Сказка Ершова так хороша, что теперь, после его «Конька-Горбунка», мне в этом жанре и делать нечего». Между тем эта фраза, как и две другие пушкинские фразы, имеющие отношение к Ершову, сознательно двусмысленна, и означает только, что, написав такую замечательную сказку, Пушкин может с чистой совестью оставить этот жанр. Эту сознательную двусмысленность подчеркивает тот факт, что на момент произнесения фразы Пушкин не только не оставил «этот род сочинений», но и как раз в это время тем же четырехстопным хореем писал «Сказку о золотом петушке», сюжет которой заимствовал из «Альгамбры» В.Ирвинга, также бывшей в его библиотеке.
Какой смысл в каждой из этих трех фраз выбрали бы вы, дорогой читатель?
15. Как объяснить, что до нас не дошло ни одной дарственной надписи ни на журнальной публикации, ни на отдельном издании сказки тем, кто принял участие в его судьбе: Жуковскому, Никитенко, Плетневу, Пушкину, Сенковскому, Смирдину? А только так и можно объяснить, что он не был автором сказки: ведь если бы он был её автором, он просто не мог не преподнести своей книги с благодарственной надписью в подарок всем перечисленным благодетелям; а поскольку он не был её сочинителем, у него и рука не поднялась сделать кому бы то ни было дарственную надпись «от автора» – по крайней мере, до 1856 года, пока он не внес в сказку огромное количество своих поправок и на этом основании не стал законным, с его точки зрения, «соавтором»; другого объяснения я не вижу.
И еще 10 пунктов.
Я думаю, читателю уже очевидно, что сказка – пушкинская и что Ершов к ее написанию никакого отношения не имел. Первый вопрос, на который необходимо ответить, это – зачем! Зачем понадобилась Пушкину эта мистификация? Да, Пушкин был шутник и обожал розыгрыши, он наверняка немало повеселился, когда ему рассказывали об опубликованной «Библиотекой» необыкновенной сказке новоявленного гения и об ее шумном успехе («Читатель, …смейся то над теми, То над другими: верх земных утех Из-за угла смеяться надо всеми», – писал он в не вошедших в основной текст поэмы «Домик в Коломне» строках). Но отдать свою лучшую сказку! – Для этого нужны были очень серьезные основания.
Ответ на вопрос «Зачем?» (как, впрочем, и на большинство других в связи с этой мистификацией) прежде всего надо искать в самом тексте сказки. Есть две причины, по которым Пушкин не мог поставить под «Коньком» свою подпись: политическая и личностная. Либо в сказке содержится некая информация, которая под именем Пушкина становилась крамольной и чрезвычайно опасной для него (или становилась непреодолимым препятствием для её публикации), либо сказка содержала «оскорбительные личности» – некие оскорбительные намеки на фигуры такого масштаба, которых и Пушкину, при всей его смелости, нельзя было открыто задеть под своим именем. Либо – и то, и другое.
Полагаю, что тут имели место обе причины; одну из них, политическую, я уже упоминал. Все мы помним про «чудо-юдо Рыбу-кит»; как она появляется в сказке? – Конёк-Горбунок объясняет Ивану:
…Мы приедем на поляну –
Прямо к морю-окияну;
Поперек его лежит
Чудо-юдо Рыба-кит:
Десять лет уж он страдает,
А доселева не знает,
Чем прощенье получить…
Все бока его изрыты,
Частоколы в ребра вбиты…31
А за что кит наказан?
Он за то несет мученье,
Что без Божия веленья
Проглотил среди морей
Три десятка кораблей.
Если даст он им свободу,
Снимет Бог с него невзгоду.32
И, наконец:
Чудо-кит поворотился,
Начал море волновать
И из челюстей бросать
Корабли за кораблями
С парусами и гребцами…
Есть великий Пушкин…и нет никакого талантливого поэта Петра Ершова…
Любовь!..
Вы невыносимы :-) :-)
…как бы на тюменцам не хотелось обратного.
Сказка, конечно, похожа на пушкинскую. че уж говорить)))) Но автором числится Ершов. Тут ведь как с патентованием изобретений – в рассчет берется только официальная версия…
Ну и потом… у нас же есть певцы, которые всю жизнь одну-две песню поют… может правда озарение снизошло и написал-таки Петр Ершов сказку… Ишимские краеведы в этом уверены и кучу доказательств приведут – приезжайте)))) послушайте. Они даже фотографию Ершова в архивах раскопали… Не было… все шаржи только вместо портрета публиковали… До их находки)))
Портрет Витуса Беринга тоже “раскопали” и 200 лет выставляли во всех буклетах…толстомордый обрюзгший дядька. После оказалось, что это портрет его дяди…
Думаю, что гений Пушкина так смог подарить эту поэму Ершову с авансированием его дарования, что тот не смог посприпятствовать такому благородному шагу.
Еще 10 пунктов аргументов впереди…,но нужно читать внимательно и тогда не возникнет сомнений.
гы-гЫ-ГЫ!!! давай Любанька про Менделеева чО-нить, потом про Распутина?
Любовь у нас молодец!..)))
А лучше на злобу дня на пуштунско-шумерском наречии …как некоторые (тактично не буду показывать пальцем)?
пальчик! это моя прерогатива… а ты ладошкой, ладошкой -показывай?
Это вопрос?
Или не осознаешь значения знаков препинания?
понятно. ладошкой не хочешь… ну и я не буду оказывать знаки перепинания.
Это для Олежкиного пальчика…
все это – домыслы пушкинистов)))
Может вообще как было… Была народная какая-нибудь сказка-легенда на эту тему. Не в стихах, а на словах… Может дали задание студентам ее в стих “запечатать”… Ну… запечатали… У Ершова что-то более-менее внятное получилось… Пушкин подредактировал, подправил… Ну и получилось – то, что получилось…
Если бы совсем Ершов не причастен был к сказке, он и не стал бы ее за свою всю жизнь выдавать… Это ж срам-то какой по тем временам? ))) Вы представьте? А он ее несколько раз правил-редактировал – улучшал… Он, говорят, шибко набожный был и честный. такие не воруют. даже стихи.
Люба у нас творческая личность…кста, её письма мне, её музыка, её образ мыслей нравитсё мне – она очень творчески развитая…я люблю её за это :-) :-)
Фантастическое наследие автора не ограничивается только его шедевром — волшебной сказкой в стихах «Конёк-горбунок», оказавшей огромное влияние на развитие русской сказочной и фантастической литературы. Так среди рассказов, входящих в цикл «Осенние вечера», необходимо отметить сказочную историю с использованием славянской мифологии «Об Иване-трапезнике и о том, кто третью булку съел» и мистический «пасхальный рассказ» «Чудный храм». Интересно, что ещё один рассказ цикла — «Страшный лес» начинается как чистейшая готика, с явными намёками на встречу со сверхъестественным, но развязка оказывается предельно реалистической и банальной. Кроме того, либретто оперы «Страшный меч» является, используя современную терминологию, самым настоящим «славянским фэнтези».
“Об Иване-трапезнике и о том, кто третью булку съел”. http://kulturatob.ru/images/Erchov/Petr%20Pavlovich%20Ershov%20-%20Ob%20ivane%20trapeznike.pdf