И я, содрав коленки, мчу… Записки рядового читателя

Как типичный представитель советской эпохи, книги люблю и стараюсь читать, особенно поэзию. Если, конечно, это настоящая поэзия, а не та оголтелая графомания, которая, воспользовавшись отсутствием цензуры, доступностью типографского оборудования и наличием интернета, хлынула на прилавки магазинов и в социальные сети.

Особенно досадно, когда у графоманов находятся авторитетные спонсоры, способные оплатить дорогую печать, и солидные тома вводят в заблуждение неискушенных читателей, твердо убежденных в том, что такое  издание не может быть откровенной чушью.

Примерно так рассуждала одна моя приятельница, когда дарила мне книгу «Древние миры Сибири», изданную в Тюмени «при финансовой поддержке руководителя фракции «Единая Россия» Андрея Викторовича Артюхова». Простим Андрея Викторовича, ибо не ведал он, что творил…

Поясню: книга эта – художественный альбом. Как гласит аннотация, «более ста стихотворений, каждое из которых проиллюстрировано фотографией художественной резьбы по кости тобольских и северных мастеров». То есть, сначала было слово. И слово это принадлежит Александру Новопашину, члену Союза писателей России, бывшему директору департамента информационной политики Тюменской области, в недавнем прошлом – советнику губернатора Тюменской области.

Нет-нет, я ни на что не намекаю, но выводы напрашиваются сами. Вы же понимаете, что человеку с улицы руководитель фракции «Единой России» вряд ли выделил бы деньги на такую шикарную, в полиграфическом понимании этого слова, книгу.

Но довольно прелюдий. Перейдем собственно к стихам, если, конечно, можно назвать таковыми тексты, представленные на суд читателей. Клянусь: никакой предвзятости и специального отбора материала! Я просто перелистывал страницу за страницей в тщетной надежде найти хоть что-то, за что зацепится мой жаждущий светлого поэтического слова разум. Но…

Что же  напрягает меня в творчестве Александра Новопашина, автора семи поэтических книг и лауреата, как выяснилось, нескольких литературных премий? Русскому человеку писать на русском языке  бессмыслицу… Ну, наверное, этому надо специально учиться! От чтения его текстов возникает ощущение … как бы это точнее выразиться? – полного недоумения. Вроде ты понимаешь, что хочет сказать автор, но почему он говорит именно так?!

За примерами далеко ходить не надо. Вот самый простой образчик: «На Горбунке взлетим крылато, // стремясь за счастьем второпях». Оно как бы и понятно, о чем речь, но стремиться второпях…  Спеша за счастьем… Торопясь за счастьем… Просто – стремясь за счастьем. Да мало ли как еще! – надо только подумать. Но необходимость подумать – это не то, что останавливает автора. Тот случай, когда слово используется ради рифмы: «в степях – второпях». Да и взлетать крылато… На мой взгляд, весьма сомнительное выражение.

«Сколько молодцев-Иванов променяло жизнь в сердцах – // вольные луга в туманах на конюшни при дворцах». А в чьих сердцах? Или просто слово не там стоит, где бы ему положено стоять?

В другом стихотворении речь идет о том, что медведям с людьми «неловко и грустно соседствовать силясь». Ну, про неловко задавать вопросов не буду – так автор видит… Но соседствовать силясь?! Даже комментариев нет. Орфография автора, если что.

 «Не было сил спасаться устало»…  А как спасаются устало? Так бывает?

Верный пес помчался,  «задрав от счастья хвост». Так и хочется добавить: а хозяин, задрав штаны, бежит за комсомолом.

Думаете, это все? Стихи Александра Новопашина нужно читать студентам-филологам, чтобы на их примере они учились, как НЕЛЬЗЯ писать!

Солнце у него «лучится восходом». Стольный град идет «крестным ходом за стены Кремля». А вот просто шедевральная картинка:

«Ослик с Горбунком в стога

За душистым сеном

Уходили на луга

По полям ячменным».

В стога они уходили. Надо спросить у деревенских друзей: часто они в стога ходят? Или это только фантазии поэта? И пробовал ли он ходить в луга по полям, особенно ячменным? Это как? Даже представить себе трудно… Тем более, что “нормальные герои всегда идут в обход”.

Особенно мне «нравятся» биологические опусы Александра Новопашина. Например, в стихотворении о Большой медведице семь медвежат «ушли по шкуре медведицы, пахнущей снегом». Так и вижу: медвежата медведицу прикончили, освежевали, шкуру снегом почистили и ушли…

Но шкура – это еще что! То ли дело рыба-кит, «на чьей всегда //чешуе Сибирь держалась». Финиш! Открытие в сфере ихтиологии! На чешуе кита! Уважаемый Александр Новопашин, вы же образованный человек! Неужели вы не знаете, что кит – животное млекопитающее? И чешуи у него нет по определению! А если бы и была… Бедная Сибирь… Занесло же ее…

Еще перлы? Легко! Ворон «стряхивает снег с сосны // скрюченной когтистой лапой». Почему скрюченной? Он что, инвалид?!

«Вот вам вьюги и метели, //горсти ягод, чтоб, уснув, //вы из тундры улетели…» Как же они улетят, спящие-то?

«…уловилась длинная рыба под водой…» Не рыбак вы, господин Новопашин, не рыбак! Есть, конечно, слово «улов», но «уловилась» – это что-то новенькое. Да и понятие «длинная рыба» – тоже какое-то сомнительное. Ну, представьте диалог: длинную щуку я нынче уловил! – А мне только короткий карасик попался. Под водой, прикинь! А я думал: рыбы на деревьях водятся.

Как можно писать такую откровенную чушь?! Можно, оказывается! И дракона можно «запрягать в серебряную сбрую»! Заметьте, я ничего не имею против дракона! Позволяет вам ваша фантазия – хоть единорога запрягите! Но для начала в словарь русского языка загляните, что ли! Запрягают в сани, в повозку, в карету, а сбруя – это «предметы и принадлежности для запряжки, седлания и управления лошадьми». Уздечка, поводья, седло. Их надевают на лошадей! На-де-ва-ют! На тех самых коней, которых в одном из стихотворений «хлещут плетками смачно».  Садисты какие-то, честное слово! Потому что слово «смачно» означает – с наслаждением, с удовольствием.

Уже даже не смеяться, а плакать хочется, когда читаешь вот такие откровения: «… поспешая во всю прыть, тополя садил он». Как можно поспешать во всю прыть?! Объясните мне, я не понимаю! Масло масляное… Ослик, кстати, тополя «садил» (даже тупой компьютер – и тот это слово подчеркивает!) – тот самый, который в луга ходил. А делал он это, чтоб вы знали, таким образом: «рассыпая щедро семена по ветру». Да, с биологией совсем беда. Ничего, что деревья семенами не сажают? Слово «саженцы» вы никогда не слышали? Нет, семена – это тоже, конечно, вариант, но еще и по ветру… Как-то ненадежно.

Еще один биологический нонсенс: Сибирь, «похожая на черепаху,// медвежьи лапы во всю ширь // раскинула в воде с размаху…». Просто какая-то жертва генетических опытов! Мутация медведя в черепаху (или наоборот?), по всей видимости, не удалась – так не доставайся же ты никому! И концы в воду!

Еще одна неудачная попытка горе-генетиков: тюлень «прячет ласты друг за друга…». Оценили тюленя?

Если вы думаете, что нужно приложить умственные усилия, чтобы отыскать такие, с позволения сказать, ляпы, то это не так. Они просто прыгают со страниц, бьют по глазам и по мозгам и вопиют: за что?! Бурундучок «свой лабаз затарил». Интересно, в какой таре: в стеклянной или в мешках?  «Хевик лыбился довольный». Ноу комментс!  «Пряча края в заполярные глуши…». Какие края и как их можно прятать?  «Лабаз … даров запас хранит в темницах величаво». Величаво?! Лабаз?! Гм… Мой кухонный шкаф так же величаво хранит запас гречки…

«Ягель постелен пастелью». Как говорит Википедия: пастель – это группа  художественных материалов, применяемых в графике и живописи. Но даже если под ней понимать рисунки, постелить ими ягель никак невозможно! А подумать? Например, ягель окрашен пастелью… Но это же так банально, да? То ли дело: постелен пастелью. Какая игра слов! Какое созвучие! Ну и что, что глупость, зато – сделаю вам красиво! «Бор трущобный». И все равно автору, что слово «трущобы» имеет совершенно четкое определение и к лесному бору – ну, просто никаким боком!

Я, конечно, понимаю: авторское видение, образы, метафоры, гиперболы… Но они должны вызывать вполне определенные ассоциации, а не создавать у читателя когнитивный диссонанс. А в стихах Александра Новопашина один из героев «женских слез губительную влагу// пьет по каплям, что текут рекой…». Так рекой или все-таки по каплям?! Вы уж как-то определитесь…  Зима хранит сон медведя «укрывая белизной тревоги,// сладким снам медвежьим в унисон». В унисон можно петь, говорить, кричать… У сна унисона нет и быть не может! Унисон – это СОЗВУЧИЕ! Про белизну тревоги уже даже молчу…

Шаманы племени сихиртя «зарывшись в мамонтову шерсть, //вороньи расправляют крылья, что будут вечно шелестеть //красивою полярной былью». Взрыв мозга! Неконтролируемый поток больного сознания!

А дальше еще хлеще: дети «уяснить никак не могут //утром, почему //не поднять спросонья ногу// снова в вышину?» Стесняюсь спросить: а ногу в вышину – зачем?  Да еще спросонья? Или чистА (произносится с прононсом) для рифмы? А вот и ответ: «учатся у птиц,// ветром насладясь упругим,// в небо унестись». Учатся унестись… Вот уж точно – полный улет!

Ну и тогда уж несколько слов о поэтической технике. А если более конкретно – о тех самых рифмах. В каких-то случаях автору приходит на ум определенная рифма, и он, не мудрствуя лукаво,  использует ее, нисколько не задумываясь, что получает в результате. Как в случае с ногой. Которую спросонья не поднять в вышину. Но чаще всего Александру Новопашину и это не нужно. А зачем? Можно и так обойтись. Рифмы мешают. Ограничивают творческую фантазию. Воли не дают. Заставляют мозг работать. А некогда ему работать. Побыстрее накропать, что в голову придет, и издать – на спонсорские средства.  Ну, и… Имеем то, что имеем: почему – вышину;  домино – в него;  грешим – пивным;  размышлял – режь меня; глубин – любви; восторг – костер… И т.д., и т.п.

И напоследок. Чтобы было понятнее, что заставляет кипеть мой разум возмущенный, приведу небольшое стихотворение.

Свесив ноги, на трубе

Два Хозяина сидели,

Размышляя о судьбе,

Вдаль задумчиво глядели.

По тайге грустил медведь,

Что не знала человека,

Где никто не мог посметь

Нарушать закон сызвека…

Хоть давно продрог насквозь,

Вахтовик свою удачу

Норовил поймать за хвост

Рыбки золотой богаче.

И летала промеж них,

Мучаясь в сомненьях, птица, –

Ближе к сердцу тот жених,

С кем сытнее прокормиться.

(Стихотворение называется “Женихи”)

Тотон БЕКА

1 комментарий

  • Андрей ШЕВЦОВ

    Автор критической статьи пишет:

    «Бор трущобный». И все равно автору, что слово «трущобы» имеет совершенно четкое определение и к лесному бору – ну, просто никаким боком!

    Однако словарь и классики другого мнения:

    ТРУЩО́БА, -ы, ж.

    1. Труднопроходимое место (густой лес с буреломом, глубокий заросший овраг и т. п.); глушь, глухомань. Едут… Направо трущоба лесистая. Имя ей исстари: Чертов овраг. Н. Некрасов, Кому на Руси жить хорошо. Мало-помалу остров зарастал тальником, топольником, черемушником. Незаметно образовалась настоящая таежная чаща-трущоба. Марков, Строговы.

    2. Удаленный от культурных центров населенный пункт; глушь, захолустье. — Неужели — мне всю жизнь киснуть в этой трущобе, в этом гадком местечке, которого нет ни на одной географической карте. Куприн, Поединок. — Господи! — — горестно всплеснула руками Нина Павловна, — проклятая степь кругом. Забрались в эту трущобу. Серафимович, Город в степи.

    3. Бедная, грязная, тесно застроенная часть города, а также грязный, мрачный, разрушающийся дом, жилье. Городские трущобы. □ — Если бы у нас были деньги, мы и не жили бы в этой трущобе; мы жили бы на хорошей улице. Решетников, Свой хлеб. Ну, в какую же я трущобу попал, Варвара Алексеевна! Ну, уж квартира! Достоевский, Бедные люди.

    Источник: Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999.

    Критик должен быть вдвойне грамотным (или не стесняться пользоваться словарями). Иначе его критику не будут воспринимать всерьез.

Добавить комментарий

Войти с помощью: