«Я не певец красот природы», – утверждал Грабовский в своих стихах. Но в этот сентябрьский день осень была особенно поэтична, и невозможно было бы удержаться от стихосложения. Было всё, что привычно в классической осенней лирике: и жёлтый лист кружился, и летела тонкая паутинная нить, и небо было прозрачно-голубым.
День стоял тихий и золотой, и тихо было у красного надгробного камня, который установлен теперь в изголовье поэта. Редкие прохожие нет-нет да интересовались: мол, кто сей славный муж – не тот ли изобретатель телевизора? Узнав, что Павел Грабовский – не отец, а всего лишь «дедушка» телевидения, неспешно удалялись.
151 год со дня рождения – срок изрядный. И жил-то Грабовский немного – 38 лет, да и из тех 20 лет ездил по лагерям да ссылкам. И, наверное, только на тобольском кладбище обрёл спокойствие, нарушаемое лишь редкими посетителями.
Впрочем, могила Грабовского – одна из тех тринадцати избранных на Завальном кладбище, что охраняются государством. А значит, не забыт он. Поставлена и плита красного камня, и дом по улице Береговой (сейчас Свердлова), где короткое время жил поэт, сохранён. А на нём – мемориальная надпись. Местные исследователи пишут посвящённые Грабовским книги, а воспитанники Тобольского детского дома как опекуны навещают Павла Арсеньевича на месте его вечного постоя.
Стихов над могилой никто не читает – оригиналы всё же на украинском писаны. А перепевов, как называл старший Грабовский переводы, опекуны не знают. Но принесённые ими алые цветы разбавляют сине-золотую палитру этого дня. Тихо падают в жёлтую траву слова-воспоминания о жизни-подвиге, о жизни-борьбе.
После детвора отправляется в Музей истории освоения и изучения Сибири им. А.А. Дунина-Горкавича – в галерею славы имён земли тобольской. А Грабовский остаётся там же, где и 100 лет назад. Мудро взирает с памятника. Как говаривал Павел Арсеньевич:
И добрым словом вспомнит
Потомок свободный мёртвых нас!
Марина МИЛОВА,
фото газеты «Тобольская правда»