Я очень давно просила свою бабушку записать то, о чем она мне рассказывала мне, когда я еще была маленькой: о своем детстве, о войне, о послевоенном времени… И она написала целую толстую тетрадь! Такую тетраль может создать только настоящая бабушка!:) Со вшитыми страницыми, вклеенными фотографиями и открытками… Эта уникальная тетрадь хранится в надежном месте в Санкт-Петербурге, а я, уже из США, наконец, выкладываю текст из этой тетради, который напечатала перед отъездом. Есть также видео с её воспоминаниями, но в тексте все более подробно. Cейчас моей бабушке Нине Васильевне Киселевой 96 лет.
Она всегда была и будет очень дорогим мне человеком.
Надежда СЕРЕБРЕННИКОВА
Из тетради:
… Я сидела, навалившись спиной на сосну. Была слышна разговорная речь немцев. Когда я об этом сказала, то начальник сан.службы полка Овсянников меня оборвал: “Киселева, панику наводишь».
Все воинские части отходили. На опушке леса стояли подбитый танк и пулемет для видимости и наш состав лаборатоии. Две машины-полуторки отправили с оборудованием. Две машины — походные лаборатории и меня с Лидией, моей помощницей по работе, оставили отправлять раненых, а мужчины пошли занимать оборону в районе противотанкового 800-метрового на окраине города. Прощались мы с мужем очень тяжело, казалось — навсегда. Все курили, и я говорила: «Кури, Витя, кури». Он один был некурящий. Я тоже закурила для успокоения.
Начальник штаба разрешил отступать. Все садятся в наши машины и ехать. Я говорю: «Я не поеду, пока не найду своих. Лида, ты пойдешь со мной?» Она согласилась. Начлаьник санслужбы Овсянников остался с нами и задержал 2 машины: “Идите. Вот там ров, и они там защищают оборону с двумя винтовками на всех». Создавали видимость защиты. Мы с Лидой пробежали огороды, рва не нашли. Над нами очень низко пролетал немецкий самолет. Летчики – молодые мальчишки, на нас смотрели и не стреляли. По самолету тоже некому было стрелять. Лицо летчика и сейчас помню.
Мы вернулись, доложили, что не нашли рва. Начальник предложил пойти с нами, показал, где ров. Бежали к нему втроем в одном направлении. Я предложила разделиться: я одна, они – вдвоем. Только добежали до рва, успели посмотреть в него (там очень много было народу с детьми), как небо потемнело, налетели полсотни самолетов, все бомбили этот ров. Сбросят бомбы, развернутся над городом, пробомбят его и опять на ров. Так длилось 2 часа. Я лежала в противогазе, натягивала рукава шинели, чтобы руки не обдавало ветром. Шинель поднималась.
… Мы проехали мост, едем дальше. Отдельные самолеты нас преследуют, обстреливают. Когда останавливаемся, чтобы узнать, где наши, где противник – сразу рыли ровик. Не успели дорыть ровик, как нас уже обстреливает пролетевший самолет. Мы попадали один на другого, все в один ровик.
Я говорила: «Если мы так будем бежать, то мы до Вязьмы добежим”. А мы не только до Вязьмы добежали, мы ее далеко проехали, она уже была сожжена, разрушена. Мы доехали до Подмосковных Мытищ, там был сыроваренный завод, нам дали целую голову сыра. Здесь мы и поели, и попили после голодания.
Был конец сентября-октябрь. Холодно. Когда приходилось ночевать в лесу, наши мужчины срубали ветки с деревьев, жгли их, этим обогревали землю, и на это место ложились спать.
Проехали Поле Бородино. Постояли около памятника и где-то вблизи, в рзбитом доме остановились ночевать, собрались, и несколько человек в одиночку бродивших в лесу наших же однополчан.
В доме была плита. Мы нагрели воды и помылись — незабываемое наслаждение испытали. Все были простывшие. Спали на полу все подряд. Когда кто-либо кашлянет – меня от звука начинало трясти – так повлияла бомбежка.
Деревня Саларьево была в 7 километрах от Москвы. Заводская баня – в 2 километрах от деревни. А наши хозяева мылись в русской печи. Натопят ее, подложат солому, чтобы от пола не жгло, таз перед собой и моются. Такая дичь.
А дома в Смоленщине, Рязанщине – не оштукатурена, мох торчит между бревнами. В некоторых домах – затянуты паутиной.
Из управления фронта пришло указание, что на участке обслуживаемой нами дороги вблизи г. Гжатска (сейчас Гагарин) лежат не захороненные трупы. Создали комиссию, человек 8. Из медработников в нее вошла я. На место прибыли: дорога перегорожена стволами деревьев – заминировано. Пошли в обход по заснеженному лесу рядом с дорогой, шли один за другим, след в след. Не подорвались.
Убитые мальчики – солдаты были из латышской дивизии. Только что надели обмундирование, даже белые картинки от кирзовых сапог не успели посереть. Позы были разные: кто в позе бега, кто – стрельбы, кто держался за перевязанный лоб. Доставали у них патрончики с адресами родных для сообщения им. У одного мальчика я достала прощальное письмо для своей девушки. Это место было при подъезде на мост через реку, дальше возвышенности, за ней шли бои за г. Гжатск (г. Гагарин).
Для захоронения решили спустить с насыпи. Было трудно, т.к. насыпь дороги засажена кустарником, а у трупов руки и ноги по сторонам, цеплялись за кусты. Спустили. Стали рыть могилу. Земля промерзшая, корни переплетены. Поняли, что могилы не выкопать и решили похоронить в землянке около дороги. Надо было поднимать трупы на насыпь, на дорогу. А это было сделать еще тяжелее. Начали грузить в машину – крытую полуторку. Трупы погрузили, а куда самим? Мужчины разместились в пространстве между руками и ногами трупов, а меня посадили в кабину с шофером. Сколько-то отъехали, хоронить в землянках не решились, т.к. они могли быть заминированными.
Решили везти в свою часть, в д. Саларьево, доложить командиру полка, а не рисковать, может быть, отъехать назад и захоронить в землянке. Но командир полка, по договоренности с председателем сельсовета, решили захоронить в нашем же селе. Весь день рыли могилу в потемках – захоронили.
Полк наш было окружен, а мы – лаборатория – какое-то время находились на Ленинских горках, затем на даче Калинина – 45-й километр по Каширскому шоссе.
Здесь мы отметили встречу Нового, 1942-го, года. Я к спинке кровати привязала небольшую елочку и украсила конфетками и что-то сделала из марли. Глядя на меня, Яша Гавриленко сделал то же. Елку украсили сигаретами и четушкой.
В Ленинских горках мы побывали в доме, где жили В.И.Ленин с Крупской. Комната у него очень скромно обставлена: рабочий стол, венские стулья, шкаф-библиотека. У Крупской – обстановка живших ранее богачей. Наши мужчины даже помылись в ванной Ленина. Общался с ними охранник В.И.. рассказывал, как проводили испытания первого трактора в горках. Ленин не любил охрану. В горках мы были 7 ноября 1941 г., когда был парад на Красной площади.
В 1941 году при защите Москвы погибали десятками тысячами. Командующий был Буденый. Когда командующим обороны стал Жуков, потери с ним сократились в 2 раза.
На полях поднимали листовки, сброшенные немцами с самолета: “Русь! Победа будет за вами. Но каша будет с вашими городами”. Лично я такую листовку не поднимала – рассказывали. А поднимала – где сын Сталина, Яков, в компании с немецкими офицерами чокается и выпивает. Призывали сдаваться, что даже сын сдался. Это, конечно, неправда. Монтаж…
Н.В.КИСЕЛЕВА
ФОТО. 26 ноября 1941 года. Г. Москва. Фотография после отступления.
Демина Елена Ивановна
Безденежных Иван Семенович
Конькина-Безденежных Лидия Васильевна
Киселева Нина Васильевна
Киселев Виктор Петрович
—————————————————
Полностью воспоминания Нины Васильевны выложены здесь:
Подробнее о проекте «Родители» можно прочитать вот в этой публикации:
А если кто-то хочет узнать, как связаться с автором книги «Родители» Геннадием Дёмочкиным, ему можно позвонить по телефону:
8 842 295 74 35
С уважением, Виктор ЕГОРОВ
детали, во взглядах просвещенного совестного человека на на быт остальной массы -поражают…
как-же разобщен наш народ, был и тогда? а тем-более сейчас!
хорошая фотография,,,
Ужас, сколько они пережили