Светлой памяти настоящего человека – Константина Лагунова

Сегодня исполнилось бы 90 лет со дня рождения Константина Лагунова, чья жизнь и литературное творчество были неразрывно связаны со многими важнейшими этапами жизни Тюменской земли ХХ века.

Константин Яковлевич являлся одним из организаторов Тюменской областной писательской организации, которую он возглавлял на протяжении двадцати лет. Он написал удивительно добрые книжки для детей, но ключевыми темами его произведений стали острейшие нравственные проблемы современности.

Позволю себе короткие воспоминания о встрече с этим удивительным человеком.

В начале 80-х годов прошлого века я загорелся желанием работать на Севере. Да не на простом, а на самом Крайнем. Где именно, вопроса не было – на Харасавэе!

Мыс этот, обласканный студёными водами Ледовитого океана, к тому времени уже всерьез заявил о себе: в толстых журналах появились повести и романы о здешних первопроходцах, областные и центральные газеты охотно предоставляли свои страницы описанию героических будней геологоразведчиков. К тому же, я не раз был свидетелем того, как проводили свои отгулы на Большой земле вахтовики из Карской экспедиции. А потому воочию убедился: многочисленные легенды о их баснословных заработках и азартной расточительности имеют под собой вполне реальную почву.

Уволившись с прежнего места работы, я прямиком направился на Водопроводную, 36, в контору Карской экспедиции, где и предложил себя в качестве полноценной лошадиной силы. Средних лет кадровичка, даже не взглянув в мою сторону, отрубила: “Вакансий нет, и в ближайшее время не предвидится!”.

Она плохо меня знала. Именно в те годы одним из любимых мною латинских изречений, ставшим девизом, было: «Реr aspera ad astra!» – «Через тернии к звездам!». Весь последующий месяц я, невзирая ни на какие преграды, исправно играл роль живого капкана, надеясь обратиться непосредственно к начальнику экспедиции.

Наконец, “капкан” сработал, и я настиг шефа в его кабинете. Промямлив что-то насчет уникальной возможности испытать себя, а заодно поправить пошатнувшееся материальное положение, я заглянул начальнику в глаза и увидел там аршинное отражение записи в своей трудовой книжке: “Основная профессия – журналист”. Начальник насупил брови, потупил взгляд, отодвинул документы на край стола и тихо, не скрывая раздражения, произнес: “Писак нам только не хватало!”

Причина такой реакции стала мне понятна позже, когда выяснилось, что среди кристально белого харасавэйского безмолвия далеко не все обстояло безупречно и чисто, а самим начальником уже вплотную интересовались весьма компетентные органы. Однако почему-то вспомнился Юрий Калещук, написавший повесть “Харасавэй”, – уникальное пособие по использованию глинистых растворов и химических реагентов в условиях вечной мерзлоты. Я чувствовал в себе силы если не переплюнуть коллегу, то написать совсем другие, куда более одушевленные тексты. И я открыл рот, чтобы заявить о своем согласии работать кем угодно, обучившись на месте. Увы, мой угрюмый собеседник был уже вне пределов досягаемости.

Ладно, решил я, надо идти другим путем, то есть действовать напрямую, через харасавэйцев, уж они-то знают ходы-выходы. В пивбаре на Смоленской я вскоре познакомился с Николаем Духониным, в ту пору одним из ведущих специалистов Карской нефтегазоразведочной экспедиции. Открыл ему все карты, посетовал на злополучную запись в трудовой. Духонин включился моментально и посоветовал сначала завести новую трудовую книжку, а затем добавил: “Найди Бориса Галязимова, он писатель, он тебе поможет”.

Быстро найти Галязимова не удалось, он был в творческой командировке. Зато в голове застряла идея: а почему бы, действительно, не попросить помощи у братьев-писателей?

Да, я был ослепительно молод и наивен до бесконечности. Посчитал, что участие в нескольких литературных семинарах и одобрительные отзывы на некоторые мои рассказы Геннадия Сазонова, Николая Денисова, Еремея Айпина, Александра Мищенко смогут послужить своеобразным пропуском хотя бы в Заполярье. Ведь не отдыхать я туда собрался и не созерцать, а работать, набираться жизненного опыта.

Тюменскую писательскую организацию только что возглавил тогда Евгений Григорьевич Ананьев. Ему-то я и выложил без обиняков свою просьбу. Но то ли не припомнил меня Евгений Григорьевич, то ли своих проблем навалилось… Он почесал серебристую бородку и деликатно изрек:

– Все не так просто, молодой человек. Я ведь вас практически не знаю, а потому поручиться, извините, не могу…

В дальнейшем у нас сложились вполне нормальные отношения. Но в тот момент я ощутил себя выброшенной после взрыва на берег рыбой. В полном отчаянье, выйдя на улицу, я из ближайшего телефона-автомата набрал домашний номер Константина Яковлевича Лагунова. Почему, вряд ли смогу объяснить. Мы совсем не были знакомы, я знал его лишь по книгам и выступлениям на литературных семинарах. Кстати, и домашний телефон Лагунова оказался в моей записной книжке по счастливой случайности.

Итак, я позвонил. Трубку снял Константин Яковлевич. Весьма сбивчиво я обрисовал ситуацию. Не выразив ни малейшего удивления или неудовольствия, Лагунов переспросил мою фамилию, уточнил, куда именно я рвусь, а затем предложил перезвонить ему минут через десять – пятнадцать.

Не выходя из телефонной будки, я искурил остаток сигарет и “не своей” рукой вновь набрал прежний номер.

– Все в порядке, Григорий, –  услышал я спокойный голос Константина Яковлевича. – Иди в контору экспедиции и оформляйся. Желаю удачи!

На другом конце провода раздались короткие гудки, а я еще долго стоял с придурковатым видом, силясь понять – это такой юмор у Лагунова или все же есть смысл дойти до конторы…

Дошел, открыл дверь в приемную и увидел седовласого человека с открытым добродушным лицом.

– Ананьев, замначальника, – представился он. – А вы тот, за кого просил Лагунов? Кем сможете у нас работать?

…Слесарем в бригаде по ремонту турбобуров в Карской НГРЭ я проработал без малого восемь лет, ни разу не пожалел об этом. Хотя и написал о своих  друзьях-харасавэйцах гораздо меньше, чем они того заслуживают. Не исключено, что какие-то впечатления еще попросятся на бумагу. Но историю о том, как именно я попал на Харасавэй, буду помнить до конца жизни. И столь же долго сохраню благодарность Константину Яковлевичу Лагунову, человеку, протянувшему руку помощи незнакомцу.

Григорий ЗАПРУДИН,

фото и рисунок автора