Тайны истории. Почему в окрестностях Тюмени нет деревьев старше 300 лет, а на Севере и на Урале – есть?

Почему в окрестностях Тюмени нет деревьев возрастом 300-500 лет? Тех же сосен, которые способны жить и дольше, если верить справочникам? Вопрос – интересный. Хотя бы потому, что дает повод любителям загадок истории строить интересные теории о катаклизмах и даже ядерных войнах, которые произошли в 17-18 веках и были кем-то сознательно стерты из летописей… Щекотливые вопросы о возрасте деревьев корреспондент PARK72.RU адресовал крупнейшему тюменскому ученому в области дендрохронологии, профессору, доктору биологических наук, заведующему сектором биоразнообразия и динамики природных комплексов Института исследования проблем освоения Севера СО РАН Станиславу Арефьеву.

Стимулом  для обсуждения столь деликатной темы стал очередной фильм, выпущенный творческой группой «Тур-А». Историки-любители не обнаружили вблизи Тюмени деревьев возрастов 300-400-500 лет и сочли это подтверждением выдвинутой ими теории о глобальном катаклизме, который стер с лица земли Тюмень в 18 веке… Вот он.

https://www.youtube.com/watch?v=ENzhVDD610c

Мы решили обсудить поднятые искателями приключений вопросы с экспертом, чей авторитет в научном мире не вызывает сомнений. Станислав Павлович несколько десятилетий посвятил изучению возраста деревьев в Западной Сибири и по годичным кольцам может судить не только о возрасте березы, лиственницы, сосны или кедра, но и рассказать о климате и природных условиях, царивших несколько сотен лет назад. Арефьев не только изучал деревья на юге и севере Тюменской области, на Урале и в Центральной России, но и детально исследовал древесину, которую использовали несколько веков назад для строительства жилых домов и крепостей – образцы ему привозили археологи из мест раскопок. И он пришел к выводу, что и 200-300-400 лет назад деревья на юге региона старились, как и сейчас, примерно в два раза быстрее, чем на севере… Еще один научный факт должен огорчить сторонников «параллельной истории»: по толщине дерева не всегда можно судить о его возрасте.

– Станислав Павлович, почему вблизи Тюмени нет деревьев старше 300-400 лет? Сосен – в частности?

– В окрестностях Тюмени я, действительно, не встречал деревьев старше 250 лет. Самые старые сосны возрастом как раз около 250 лет – с 1770 г. – отмечены мною на Тарманских болотах близ д. Караганда. Кстати, на скудной торфяной почве их диаметр всего около 16 см, а средняя толщина колец около 0,3 мм, что на порядок меньше значений, названных авторами фильма для лучших суходольных сосняков… В черте города близ пос. Метелёво есть одиночная сосна возрастом 220 лет. В окрестностях пос. Лесозавод также на краю Тарманских болот отмечен кедр, возраст которого 220 лет. Самые пожилые березы и сосны Старого Московского тракта при толщине до 85 см имеют возраст до 126-160 лет. По литературным данным, в соседнем Курганском Притоболье сохранилось несколько небольших островных сосняков возрастом до 300 лет. Западнее Тюмени, ближе к Уралу старые деревья встречаются чаще. Восточнее, с увеличением континентальности климата, не встретишь и того, что есть под Тюменью.

– В чем причина?

– Такая ситуация связана, прежде всего с тем, что Тюмень находится вблизи южной границы лесной зоны, где условия для роста деревьев не особенно благоприятны. Район в целом влагодефицитный, а отдельные годы и даже целые периоды на протяжении последних 400 лет были сильно засушливы. Об этом свидетельствуют записи в документах Тобольского воеводства и Тобольской губернии (Т.Н. Жилина, 2009; В.С. Мыглан, 2007, 2010). В частности, продолжительные засухи отмечены в начале и в середине XVIII столетия. Такие засухи всегда сопровождались лесными пожарами, а если не ими, то массовым развитием вредителей леса, в результате чего лес погибал на огромных территориях. По свидетельству А.А. Дунина-Горкавича (1996) даже севернее Тобольска леса постоянно горели, причем отдельные пожары распространялись фронтом шириной до сотен километров. Поэтому в окрестностях Тюмени почти нет ели и других темнохвойных пород, не выносящих засуху и пожары, а природная зона в которой город расположен так и называется – зона западносибирских осиново-березовых лесов.

Сосна наиболее устойчива к пожарам и засухам, но в таких условиях вероятность ее дожития до глубокой старости низка. Кстати, по биологическим причинам на юге лесной зоны старится она (и другие древесные породы) в 2 раза быстрее, чем на Севере. Предельный возраст сосны под Тюменью, очевидно, не может превышать 400 лет, даже если она бы чудом убереглась от многочисленных катаклизмов, бывших в наших местах за эти годы. Кстати, старые срубы с их толстыми виды видавшими бревнами не обязательно построены из вековых сосен. Обычно в них не больше 150 годичных колец. Так было не только в наши времена, но и 400 лет назад. Исследование толстых сосновых бревен, взятых при раскопках Тобольска периода его основания, показало, что в них всего 80-120 годичных колец (образцы привозил мне А.В. Матвеев).

– Интересно… Выходит, на севере деревья живут в два раза дольше… Какие самые старые деревья вы встречали в Югре и на Ямале?

– С продвижением от Тюмени на север предельный возраст деревьев увеличивается, хотя очень старых деревьев нигде в Западной Сибири не бывает очень много. В бассейне р. Конды я бурил кедры и сосны возрастом до 350 лет, под Ханты-Мансийском – до 400 лет. Самые старые деревья Тюменской области мною зафиксированы на северном пределе распространения леса – в окрестностях г. Надыма (кедр возрастом 500 лет), в окрестностях находящегося в зоне лесотундры пос. Самбург (лиственница – 520 лет). Под Надымом даже береза достигает возраста 200 лет. Карликовая березка в тундрах Ямала доживает до 140 лет. В целом, на территории Западной Сибири возраст деревьев меньше, чем в тех же широтах на Урале или в Восточной Сибири (и даже в Якутии, где лиственница доживает до 800 лет). Причина – равнинность территории, открытой всем северным и южным ветрам, заболоченность, беспрепятственное распространение огромных никем не тушенных пожаров.

– Есть ли в Центральной России многовековые деревья?

– Центральная Россия – это не южный предел лесной зоны, как Тюмень, а ее середина. Условия для жизни леса там лучше, и деревья могут доживать там до более преклонного возраста. Хотя таких заповедных мест в Центральной России осталось не так уж много. Наиболее долговечен там дуб, может расти лет до 500 и более. Но больше легенд, чем фактов. Обычно за старые деревья принимают очень толстые отдельностоящие деревья, просто имевшие отличные условия для роста вширь. Есть многовековая дендрошкала по Новгороду, построенная с использованием археологической древесины. О других достоверных возрастных феноменах Центральной России не слышал. Гораздо старше деревья есть поближе – в горах Южного Урала (до 600 лет). В Восточной Европе возрастные деревья тоже произрастают в горной местности.

– Каким образом судите о возрасте деревьев? Хранятся ли где-то образцы?

– О возрасте сужу по результатам подсчета годичных колец на древесных кернах, взятых специальным буравом Пресслера из растущих стволов. Собраны тысячи образцов. Они хранятся в моей коллекции. Измеряю кольца под микроскопом. Есть и фотографии. Судить о возрасте дерева по толщине ствола – заблуждение. Обычно у самых толстых деревьев просто широкие кольца, а возраст – не выше среднего. Самые старые деревья обычно неказисты.

– Можно ли по состоянию деревьев сделать выводы о том, какие катаклизмы они пережили в эпоху своей молодости?

– Можно. Этим занимается специальная наука – дендрохронология. На Севере особенно четко фиксируются холодные годы, кстати, часто связанные с крупными извержениями вулканов. В южной части области, под Тюменью, по аномальным кольцам хорошо фиксируются засухи, пожары, вредители, в долинах рек – высокие паводки и прочее. По сериям колец можно и климат восстановить. Многое в такой живой “летописи природы” зависит от места, где росло дерево.

– Как относитесь к теории “глобального катаклизма”, которую продвигают в массы тюменские энтузиасты?

– То, что они подметили интересные моменты – похвально. Но люди всегда хотят большего. С интерпретацией некоторых фактов у них разыгралась такая фантазия, что они напрочь забыли о других фактах, причем более очевидных. Того катаклизма, о котором говорят энтузиасты, в Тюмени явно не было. Были катаклизмы не столь впечатляющие, о которых я упоминал…  Впрочем, если подумать, реальная история  впечатляет не меньше вожделенных сенсаций.

Наталья ГЛУМОВА,

фото из архива С.П. Арефьева и Института исследования проблем освоения Севера СО РАН