Замужество – дело серьезное и ответственное. Оно не терпит суеты и спешки. Особенно если речь идет о любимой собачке. Это особи человеческого рода полагаются на весьма сомнительное понятие «любовь» при подборе пар для получения потомства, а попросту говоря – для размножения. У нашего брата – собаковода подход к этому вопросу почти научный. Никому и в голову не придет задавать своей собаке сакраментальный вопрос о наличии или отсутствии чувств к кобелю, от которого она должна родить щенков. Скрупулезное изучение родословной, экстерьера потенциального жениха, взвешивание всех «pro» и «contra» – и вот уже принято решение о вязке. Дальше – дело техники.
***
Фира о замужестве не помышляла. Смутные желания, может быть, и посещали ее в определенные периоды ее жизни, некоторые воспоминания всплывали глубоко в подсознании, наличие которого у собак до сих пор оспаривают некоторые весьма недалекие специалисты, но были они, эти воспоминания, такими расплывчатыми, неясными, что почти не волновали и не нарушали привычного течения жизни. Даже появление на горизонте, т.е. во дворе, где гуляла Фира с хозяйкой и своими товарками, собак, определенно относящихся к противоположному полу, не особенно трогало. Фира не неслась к ним, сломя голову, забыв о приличиях, и не устраивала, не обращая внимания на вопли хозяйки, брачных игр с бастардами и безродными двортерьерами.
К поездам Фира относилась спокойно. Жизнь ее была богата на поездки. Когда на твоем счету добрая сотня выставок и столько званий и титулов, что позавидует самый родовитый дворянин, чье генеалогическое древо восходит к Рюриковичам, путешествие на поезде – сущий пустяк, на который не стоит обращать большого внимания. Должно быть, именно так думала Фира, удобно устроившись в ногах у хозяйки на плацкартной полке скорого поезда «Тюмень – Москва».
И все бы ничего, если бы не назойливые соседи по вагону… Эти несносные в своей восторженности детишки, дергающие за уши, норовящий ткнуть пальцем в глаз или залезть прямо в пасть…
Эти ахающие от притворного страха за жизнь и здоровье своих чад мамочки, глупо пугающие невоспитанных детей собачьими клыками, как будто ей, Фире, больше делать нечего, кроме как кусать всех, кого ни попадя. Так и отравиться недолго…
Эти пропахшие табаком и водкой мужчины, периодически впадающие в состояние, близкое не то к младенчеству, не то к старческому маразму, и в порыве любви, неожиданно проснувшейся в ожесточенном, обозленном на весь белый свет сердце, предлагающие бедной голодной собачке, которую жестокая хозяйка кормит сухарями, обглоданные остатки копченых и жареных кур и завонявшую колбасу…
Если бы не эти мелкие неудобства, путешествие можно было бы назвать вполне удачным. Фира не знала, куда она едет и зачем, что ждет ее в конце дороги. Она даже не задумывалась над этим, по раз и навсегда заведенному порядку доверив свою жизнь и судьбу любимой хозяйке.
Фира на выставке в Санкт-Петербурге
На дворе стоял декабрь. Двадцать шестое число, вечер. И этим объяснялось многое. Обратно в Тюмень нужно было вернуться не позднее утра 31-го, иначе Новый год летел в тартарары. Фире, собственно говоря, было глубоко безразлично это обстоятельство. Собаки, в отличие от людей, счастливы перманентно, ибо ни часов, ни дней не наблюдают. Хозяйке же в этом отношении не повезло. Она была связана по рукам и ногам некоторыми условностями жизни. Например, такой глупой и пустой традицией, как встреча Нового года в кругу так называемой семьи, состоявшей из одной дочери, четырех собак и двух кошек, у так называемого домашнего очага, то бишь у телевизора. Как будто что-то могло измениться в ее жизни, если бы это событие, т.е. наступление Нового года, застало бы ее в поезде, а не за столом на знакомой кухне. Хотя… Может быть, как раз что-нибудь бы и изменилось, вот только хозяйка об этом не подозревала и наивно верила, что счастье в наступающем году возможно лишь в том случае, если она непременно услышит речь Президента и выпьет бокал шампанского под фонограмму звона курантов.
В общем, из четырех дней, запланированных на поездку в Москву, три отводились на дорогу и только один – на достижение той цели, ради которой Фира и ехала сейчас в столицу нашей родины: встреча с женихом и собственно бракосочетание.
У людей, как известно, первая брачная ночь бывает лишь единожды. Все остальное – рутина и быт. У собак по-другому. Как киллеры делают контрольный выстрел в голову жертвы, так суку и кобеля сводят дважды, чтобы быть уверенным в результате. В случае с Фирой времени на «контрольный выстрел» не было.
В Москву приехали затемно. Выгрузились на перроне, Фира привычно потрусила вслед за хозяйкой к выходу с вокзала. Встретив по дороге удобный газончик, совершила утренний моцион. В метро вошла обыденно и спокойно – не первый раз. В вагоне удобно устроилась у ног хозяйки, в глубине души порадовавшись отсутствию толпы – никто не толкал, не наступал на хвост и лапы, не норовил зажать в угол. Все, как всегда. Ничего особенного.
***
Бакса, понятное дело, никто в известность о прибытии невесты не ставил. Хотя, может быть, что-то такое и говорили, но мало ли всякой чепухи болтают люди, особенно в дурно пахнущую пластмассовую штуку, называемую телефоном и обладающую привычкой издавать звуки, раздражающие нежный собачий слух.
Бакс был кобелем молодым и в любви неискушенным. Никаких серьезных и ответственных связей с дамами его круга и его положения у него пока не было, потому что легкую и оставшуюся без последствий дачную интрижку с соседской сучкой, случайно подвернувшейся ему на лесной дорожке, настоящей связью считать нельзя.
Отсутствие опыта у Бакса было определенной проблемой. Конечно, когда-то надо начинать, но предновогодний цейтнот времени на раскачку не давал. Баксу предстояло с ходу освоить все премудрости жениховства, обаять даму, с которой он провел немало приятных минут и даже часов на даче и в городской квартире, но которая до этого дня была для него лишь подружкой по играм. Сейчас их отношения должны были выйти на новый уровень. Ни Бакс, ни Фира ничего об этом не подозревали.
Когда в семь часов утра Бакса вывели во двор погулять, а потом закрыли в комнате, он слегка забеспокоился. В этом было что-то необычное, непривычное, нарушающее сложившийся с детства распорядок дня. И к чему бы? Вещи не сложены, сумки в прихожей не стоят, никаких помывок и побривок накануне не было – значит, о поездке на выставку речь не идет. Тогда с какого перепугу хозяйка поднялась в такую рань, да еще и оставила его в своей спальне?
Открылась и закрылась входная дверь. Смутно знакомый голос что-то бубнил в прихожей. Бакс сидел под дверью и прислушивался. Люди ходили взад – вперед по квартире, что-то говорили, смеялись, вот они пошли на кухню – ага, сейчас откроют холодильник, достанут что-нибудь вкусненькое и будут есть, а он, Бакс, сидит тут в спальне, в полном одиночестве и, между прочим, не завтракавши.
Но что это? Черт!.. Там, в прихожей, сидела другая собака, тыкала носом в дверную щель, так же, как это делал сам Бакс, фыркала, как будто старалась понять, кто там, по ту сторону двери… А как от нее пахло!.. Бакс заволновался. Нет, определенно что-то случилось. Откуда этот запах? Почему он так будоражит кровь? И какого черта закрыта эта дверь?!
Бакс заскулил, заскреб лапой по двери, даже попытался гавкнуть, хотя дома этого делать не разрешалось. Он не видел и не слышал – он почувствовал, как другая собака встала и пошла прочь, а сладкий запах потянулся за ней шлейфом, и если бы он, Бакс, мог превратиться в облачко, он, проскользнув в щель под дверью, тоже потянулся бы следом за незнакомкой, которая в одну минуту свела его с ума…
Две хозяйки на кухне пили кофе. Фира спокойно легла возле стола. Она вообще отличалась невозмутимостью и сдержанностью, за что и получила прозвище «королева-мать», – с таким достоинством несла себя по жизни.
Фира не раз бывала в этом доме, иногда жила – целыми неделями. Знала и любила женщину, которая была здесь главной. Так что волноваться по поводу пребывания в этой квартире не приходилось. Знала она и Бакса – того охламона, который сидел сейчас взаперти в спальне. Хороший парень. Этакий деревенский простофиля, хотя и благородного происхождения, но молодой и неуклюжий. Жизнь еще не обтесала его. Сказывалось и не лишенное изъянов дачное воспитание – ну, что он видел там, в подмосковных лесах, кроме белок и мышей? Разве мог он быть галантным кавалером, знающим, как вести себя в присутствии столь благородных особ, как она, Фира? Ей, конечно, иногда приходилось снисходить до игр с ним, но на что не пойдешь, чтобы слегка развлечь себя, когда одолевает скука?.. Сидеть же возле двери и выслушивать его восторженно-требовательный скулеж? – ну, нет, можно при желании найти занятие поинтереснее. В конце концов, просто подремать на теплой кухне.
– Ну, что ж, пойдем… – сказала хозяйка и встала из-за стола.
Фира лениво подняла голову.
«Куда еще? – подумала она. – На улице холодища. Сейчас потащат… Оно мне надо?»
«Потащили» ее не на улицу, а в соседнюю комнату, где извелся от нетерпения Бакс.
Две женщины в сопровождении собаки вошли в спальню. Бакс сидел на кровати. Увидев скромницу Фиру, он сначала растерялся – так бывает, когда долго чего-то ждешь, а потом не знаешь, с чего начать. Осторожно спустился на пол, подошел к Фире, понюхал, потыкал мордой в ухо… Девушка благосклонно завиляла хвостом. И тут в нос ударил тот самый запах, который час назад свел его с ума!
«А-а-а-а, девочка!» – в восторге заорал Бакс. Наверное, именно так можно было перевести на человеческий язык вопль, исторгшийся из глубины его исстрадавшейся души.
«Дайте мне ее, дайте!» – и с ходу ринулся завоевывать сердце Фиры, а точнее – ее тело.
Интеллигентка Фира восторгов Бакса не поняла. Столь варварское, даже первобытное проявление любви привело ее в ужас. Когда на тебя набрасываются, не приласкав хотя бы для приличия, надо бежать, иначе дело может плохо кончиться. «Мамочка, что это?!» – взвизгнула Фира и, поджав хвост, что в переводе на человеческий означало «натянув юбку на коленки», шарахнулась в сторону.
«Стой!!! Куда?!» – завопил Бакс, раззадоренный неуступчивостью приятельницы по летним играм, и рванул за ней.
Тут надо сделать маленькое отступление и пояснить, что представляла собой спальня. Это была маленькая комната, разделенная практически пополам широкой двуспальной кроватью. По одну сторону кровати – шкаф с большим количеством посуды и всяческой фарфорово-фаянсовой мелочевки, по другую – почти такой же шкаф все с той же сувенирной мелочевкой и книгами. В углу – красивый столик на витой ножке, на нем – антикварная ваза. И все бы ничего, если бы Фира и Бакс были маленькими декоративными собачками – от горшка два вершка. Но это были большие пудели. Я бы даже сказала – очень большие пудели: Фира – шестьдесят сантиметров в холке, а Бакс – так и вовсе под шестьдесят пять. Разгуляться двум коням в такой тесной комнатке был негде. Любое неосторожное движение могло привести к катастрофическим для обстановки последствиям.
– Фира! Бакс! – в один голос завопили две хозяйки и кинулись ловить собак. Похоже, что процесс бракосочетания нужно было брать в надежные человеческие руки.
Фира билась за свою честь с мужеством амазонки. Она вырывалась из рук хозяйки, она кусала Бакса за морду и прочие попадавшие ей на зуб части тела, изворачивалась и вопила, а разгоряченный Бакс атаковал ее с упорством маньяка, правда, довольно безуспешно.
Когда стало ясно, что толку из этой первой попытки не выйдет, хозяйки, вспотевшие от собственных усилий и от злости на двух бестолковых собак, которые не могли договориться между собой, развели незадачливых брачующихся по разным комнатам.
– Будем ждать инструктора по вязкам! – веско сказала хозяйка Бакса.
«Инструктора, так инструктора», – молча согласилась хозяйка Фиры. У нее не было выбора. Она приехала за две тысячи километров, и если свадьба любимой собачки не состоится, то время, деньги и силы будут потрачены зря.
– В крайнем случае, повяжете в Тюмени с другим кобелем…
Вот это уже было интересно! Она представила себе, как в новогоднюю ночь перемещается по городу в поисках достойного кобеля… Нет уж! Инструктора – так инструктора. В крайнем случае, Фира останется в Москве до тех пор, пока Бакс не научится обращаться с порядочными женщинами.
День прошел в обычных для короткого пребывания в Москве хлопотах. Пока хозяйка моталась по городу, Фира приходила в себя. Утреннее любовное приключение слегка выбило ее из колеи. Что это было? Как-то непохоже на Бакса… Обычно она легко ставила на место зарвавшихся в игре кобелей. Стоило только рыкнуть, как те сразу же оставляли любые попытки посягательства на ее честь. А этот вьюноша… Каков нахал! Что он возомнил о себе? Думает, приехала невеста из провинции к столичному жениху, так можно сразу вот так… нахрапом? А как же ухаживания? Как же любовные игры? Правила приличия еще никто не отменял. Надо проучить его! А, может… научить?.. Показать, как должен вести себя настоящий мужчина?.. Пожалуй…
***
Зимний вечер – он долгий везде, хоть в Москве, хоть в Тюмени. Особенно, когда ждешь неизвестно чего, и при этом не знаешь – дождешься ли. День подходил к концу, водка остывала в холодильнике, ужин – на плите, собаки сидели взаперти в разных комнатах, а инструктора все не было и не было. В сердце Фириной хозяйки начали закрадываться сомнения в успешности ее предприятия. Точнее, эти сомнения уже пустили прочные корни. Она корила себя за то, что поддалась на уговоры и поехала в Москву. Сидела бы сейчас дома! И в Тюмени можно найти приличного кобеля для такой знатной дамы, как Фира. В конце концов, у нее и происхождение, и титулы… Да любой за счастье бы почел стать отцом ее детей! Нет же, дернул черт искать жениха за тридевять земель! Ну, где же этот инструктор?.. Времени до обратного поезда остается все меньше и меньше, а Фира все в девках сидит, как самая завалященькая… Нет, все-таки и возраст не тот, и нервы уже не те, чтобы подписываться на подобные авантюры…
Инструктор, маленькая худенькая женщина, появилась, когда на Первом канале уже началась программа «Время». Конечно, можно было бы с ходу приступить к делу, ради которого и собрались здесь эти три достойные женщины, но Россия не была бы Россией, если бы любое предприятие в нашей стране не начиналось с плотного ужина и дружеской беседы.
Застолье затянулось на два часа. Хозяйка Фиры с ужасом думала о том, как безвозвратно уходит время. Ей казалось, что на самом деле ее присутствие в этой квартире – лишь хороший повод для встречи двух закадычных подруг, которые в условиях московской суеты не видятся месяцами, и никому, кроме нее, на самом деле нет никакого дела до того, чем завершится сегодняшний вечер и вообще весь ее предновогодний визит. После двух выпитых рюмок напряжение спало, Фириной хозяйке стало необыкновенно хорошо и спокойно, и даже весело, и тревога, связанная с невыполнением намеченного плана, отошла на второй план, а потом и вовсе растворилась, как в форточке – дым от сигарет, которые одна за другой курили ее московские приятельницы. «Да черт с ней, с этой вязкой! – думала женщина. – В конце концов, и после Нового года не поздно еще будет выдать Фиру замуж. А если даже и нет – ну, что ж, значит, не судьба. Подождем до весны…Какие наши годы!».
Часам к одиннадцати хозяйка Бакса вспомнила, наконец, зачем они здесь. Фиру извлекли из комнаты и под конвоем хозяйки и инструктора препроводили в спальню, к жениху.
Бакс сидел на кровати. Столь представительную делегацию он встретил на удивление спокойно и даже равнодушно. Фира заискивающе помахала ему хвостом. Кажется, до нее, наконец, начал доходить смысл пребывания в этом доме. Бакс спустился с кровати, обнюхал Фиру и… отошел.
– Ну, посмотри на меня! – Фира лизнула его в морду и кокетливо отпрыгнула в сторону. – Давай, поиграем…
Бакс смотрел на нее с молчаливым равнодушием.
– Ну, чего ты? – Фира толкнула его плечиком и отвела хвост. – Давай… Я согласна! Обиделся, что ли?
Бакс запрыгнул на кровать и сел в центре с таким видом, как будто все происходящее не имеет к нему никакого отношения.
– Бакс, ты что? – спросила у него инструктор. – Посмотри, какую девочку к тебе привели… Ай, какая сладкая девочка!
– Гав! – ответил ей с кровати Бакс. – Гав – гав!
Должно быть, это означало: а не хотите ли выйти вон?
Все дальнейшее можно было бы описать одни словом: дурдом! Потому что когда две взрослые, можно сказать, очень взрослые женщины вытанцовывают перед кобелем и сюсюкающими, елейными до тошноты голосами предлагают ему обратить благосклонное внимание на девочку, а эта самая девочка увивается вокруг него, всячески показывая, что она расположена провести с ним хотя бы часок, то ничем другим, кроме как сумасшедшим домом, это назвать нельзя!
– Гав! – отвечал на все попытки соблазнить его Бакс. – Гав-гав!
– А ну, иди сюда! – осерчала инструктор.
Схватив кобеля в охапку, она стащила его с кровати и попыталась взгромоздить на покорно замершую в ожидании Фиру. Та была согласна уже на все. Хозяйка тоже была согласна на все. Даже на то, чтобы помочь Баксу ручным способом осчастливить Фиру.
– Баксик, Баксик, – фальшиво-ласковым голосом звала она и подставляла Фирину попу ему под нос.
Бакс мешком валился на пол.
Через полчаса тщетных усилий стало ясно, что попытка номер два провалилась с еще бОльшим треском.
***
Спала Фирина хозяйка плохо. За ночь она несколько раз просыпалась, как будто боялась, что будильник в сотовом телефоне не сработает, и она опоздает на поезд, и тогда – прощай, Новый год в родном доме. В ногах у нее сопела Фира, так и оставшаяся в девственницах, рядом, на второй половине кровати, всхрапывала инструктор, оставшаяся ночевать. Вчера, на последнем военном совете, было решено утром, перед отъездом, еще раз попробовать уговорить Бакса сделать то, ради чего привезли в Москву Фиру. Но надежда на благополучный исход казалась хозяйке все более и более призрачной. Впрочем, она уже почти смирилась с этим. Жалко было времени и пяти тысяч рублей, уже потраченных на столь сомнительное мероприятие.
В восемь утра хозяйка Фиры проснулась окончательно. До поезда оставалось пять часов. Она умылась, сходила на улицу с собакой, включила телевизор на кухне и стала покорно ждать, когда проснутся остальные. К девяти часам подтянулась хозяйка Бакса. Потом – инструктор. До поезда оставалось четыре часа.
Они долго завтракали, курили, обсуждали вчерашнюю неудачу, говорили еще о каких-то посторонних вещах, и хозяйка Фиры все отчетливее и отчетливее понимала, что уже ничего не произойдет. Пора собирать вещи, которых, к счастью, было не так много, и отбывать на вокзал. Около десяти часов утра она все-таки сделала попытку напомнить о том, для чего они здесь собрались.
– Ой, – спохватилась хозяйка Бакса и потушила окурок тонкой сигареты, – времени-то много. Давайте попробуем еще разок.
До поезда оставалось три часа.
Прихватив с собой Фиру, женщины переместились в спальню, где был заперт Бакс. Он одарил их неласковым взглядом. «Чего опять пришли?» – в его темно-карих глазах читалось недовольство.
Фира вяло помахала хвостом: «Может, попробуем?». Бакс слез с кровати, нехотя зацепил ее лапой. Фира развернулась к нему задом и замерла.
– Давай, Баксик, – ободряющим шепотом сказала инструктор и подтолкнула кобеля.
Хозяйка Фиры с надеждой, похожей на надежду смертника, ожидающего помилования, вцепилась в ошейник своей собаки, чтобы та, не приведи Господь, не надумала в последний момент удрать. Бакс нехотя залез на Фиру…
До поезда оставалось два с половиной часа.
P.S.
Спустя два месяца Фира родила десять замечательных щенков.
Ольга ОЖГИБЕСОВА