Мой друг поехал в Магадан…

Фельдшерам – скоропомощникам…
Нас как ветром сдувает с постели
Телефонных звонков набат.
Днем и ночью, и в дождь и в метели
Бригады на помощь спешат.

Мы трясемся в «Уазиках» ржавых,
Волей Божьей, под красным крестом,
Спасаем и старых и малых
Тех, кто ходит и тех, кто пластом…

Среди полицейских угрюмых,
На дорогах, в грязи и в крови,
Работают в синих костюмах –
Фельдшера – скоропомощники.

Пусть сегодня опять без обеда
Чай холодный и тот на ходу,
Но я радуюсь за незнакомого деда –
Я успел, я помог и живым довезу.

Ну а утром закончится смена
Возвращаюсь усталый домой,
А там сын Аркашка и дочка Лена
И судьбы мне не нужно иной.

Вой сирены.. Не надо сюрпризов
Дай дорогу, вперед пропусти.
Это мчатся в «Газели» на вызов
Фельдшера – скоропомощники.

Ознакомился с записями телефонных разговоров Бориса Немцова. Такое возможно только в России. Сразу пришла мысль, а что если озвучить некоторые переговоры наших небожителей. Послушал. Не. Народ не поймет. Ну не могут они так отзываться о народе. Выбрал самый коротенький разговор двух друзей. В звуке – за державу обидно. Уж слишком много радости в речах одного и убийственная растерянность в мямляньи другого. Выбрал оптимальный вариант. Получилась коротенькая распечатка короткого разговора.

Мой друг поехал в Магадан…
Вован: Привет, Димон! Тут что-то плохо слышно.
У нас сегодня запланирован Нотр-Дам.
Димон: Я не смогу Вован, ну извини, так вышло
Меня везут вторые сутки в Магадан.
Вован: Ты что несешь? Шарахни «Абсолюта»
Мне то ж кошмары снятся иногда.
Хотя в Париж, да в «вагонзаке» – круто!
Димон: Какой Париж. Я б рад, да не судьба…
Стоим четвертый час на полустанке
Вокзал с облезшею табличкою «Ишим».
Тут по перрону пробегал мужик в ушанке
Сказали мэр. Фамилия Путмин…
Вован: Постой, Димон, сейчас на карту гляну.
Ишим – так это за Тюменью триста верст.
Димон: Да здесь, Вован, народ как обезьянки
Одеты в рвань и пахнут как зверьё.
Домов не вижу. Сплошь одни землянки.
Вован, так это что? Россия? Ё-моё!!
Вован: Димон, держись. Я дам распоряженье,
Вечерним рейсом прямо в Магадан
Тебе пришлют пимы, бушлат, варенье.
Ну извини, пошёл осматривать Нотр-Дам!

И только память, былое храня…
Нервных клеток моих миллионы
Отмирают во мне не спеша.
Тяжелыми стали погоны,
Под их весом согнулась душа.

И больше глаза не блестят,
Не радует риск поединка.
Пусть делают все, что хотят.
Я в этой жизни былинка.

Ветры гнут и качают меня
Вправо, влево, назад и вперёд.
И только память, былое храня,
Иногда чуть печально вздохнёт.

Я между делом прожил тридцать лет
(Из старых блокнотов. Год 1986)
Я между делом
прожил тридцать лет.
А какой оставил
в этой жизни след?
Был кому я дорог
и что я совершил?
Иль никому не нужным
я эти годы жил?

Подожди-ка рано
осуждать себя.
У меня два сына –
значит жил не зря.
У меня работа –
хранить людей от бед.
Значит в чьей-то памяти
я оставил след?

И пусть порой был черным
этот Белый Свет
Начинать сначала
я не стану. Нет.
Я пронесу сквозь годы,
что жить осталось мне,
Свою мечту, как сказку,
о Розовом коне.

Перестройка
(Из старых блокнотов. Год 1986)
Шальные ветры дуют над страной,
Снимая шелуху привычных мерок,
Дробя на части призрачный покой
И обнажая ребра недоделок.

Выбивают землю из под ног
У хапуг, рвачей и болтунов.
Разметают ядовитый смог,
Срывают блеск с парадных слов.

Выметают мусор из проулков,
Из душ людей надежду на «авось»
И, заблудившись в тесных переулках,
Всё старое ломают вкривь и вкось.

О, как опасен этот ураган!
И сколько восстанавливать придётся,
Когда развеяв перестроечный дурман,
Все новое на старое сошлётся.

Малыш
Беленький, кудрявенький,
в синих башмачках,
Едет мальчик маленький
у мамы на руках.

Крутит он головкой
по разным сторонам.
Язычок неловко
повторяет: Маам!

Как вокруг прекрасно, –
думает малыш. –
С мамой мне не страшно
и вы, Совы, кыш…

Улетайте Совы,
Вас я не боюсь.
Прилетите снова,
Ух, я рассержусь!

Буке передайте,
что маму я люблю.
Хоть что мне обещайте,
от мамы не уйду.

Небо голубое
у малыша в глазах.
Как хорошо, спокойно
у мамы на руках.

Рабе Владимир, поэт и журналист
Живет в Ишиме.
PARK72.ru