Шестилетний Толик не знает, почему Зоя Аркадьевна, воспитательница подготовительной группы детского сада №247, смотрит на него вовсе не равнодушно, как на прочих детей. Нет! Когда очередь доходит до Толика, в глазах её сверкают неприветливые искорки, а губы сжимаются.
Толик стоит в шеренге детей, вдоль которой прохаживается Зоя Аркадьевна. Она повторяет свой вопрос, и голос её делается капризным:
— Кто украл рисунок Маши?
Дети устали стоять и переминаются с ноги на ногу. Они с удовольствием упали бы на пол. Или ещё раз выпили бы по стакану противного кипячёного молока с пенкой. А то снова бы нарисовали по рисунку, хотя это уже не интересно.
Маша, недавно плакавшая, в одиночестве сидит за столиком и водит карандашом по листу бумаги. Водит с сердитой гримасой, с нахмуренными бровями. Она уверена, что так ей больше никогда не нарисовать. Федя, тот самый, что громко смеялся над страданиями девочки, теперь стоит в углу, лицом к стене. Ему грустно и он мечтает о стуле или кровати.
— В последний раз спрашиваю: кто взял Машин рисунок? — говорит воспитательница. — Ты, Саша, не мог взять?
— Нет, Зоя Аркадьевна, не мог.
— А ты, Гоша, не брал?
— Не брал.
— Наверное, Ларочка похитила рисунок!
Ларочка морщит розовый нос и хнычет. Но Зоя Аркадьевна и не глядит на девочку. Она занята расследованием.
— Это Федя взял рисунок! То-то ему смешно было! Вот сейчас мы всей группой над Федей посмеёмся!
Мальчик в углу мотает понуренной головой. Зоя Аркадьевна встряхивает белыми блестящими кудряшками.
— Дети! Я точно знаю, кто украл рисунок. Точно знаю. — И она пристально смотрит на Толика.
Ларочкины слезы высыхают, Федя в углу напрягается и косится на шеренгу, Гоша вытягивается на цыпочках. А Саша, сын милиционера, делает строгое лицо и принимает стойку «смирно».
— Да, дети. Среди вас есть ребёнок, которого мучит совесть. Я вижу, он покраснел. Смотрите: да он красный, как свёкла!
Пользуясь разрешением воспитательницы, дети выглядывают из шеренги. Толик постепенно краснеет, наливается в настоящую свёклу, и Саша показывает на него пальцем. Толик опускает голову, но тут же её поднимает и выкрикивает:
— Это я взял рисунок Маши! Я!
И сжимает кулаки. Плакать ему не хочется.
— Что и требовалось доказать! — Зоя Аркадьевна торжествует. — Дети, вы можете играть. А ты, Толя, сменишь в углу Федю.
Толик идёт в угол. Шеренга детей распадается. Федя завладевает большой пластмассовой машиной и ударяет ею Машу по голове. Маша собирается зареветь, но передумывает и толкает стоящего Федю в живот. Тот падает, стукается локтями и куксится.
Воспитательница опускается на корточки позади Толика. Мальчик чувствует на затылке её горячее дыхание.
— Скажи, где рисунок.
— Я не знаю.
— Как так? Украл — и не знаешь?
— Я не крал ничего.
Дети за спиной воспитательницы шумят, бросаются игрушками. Маша с упоением топчет машину, отнятую у Феди, и, кажется, забыла про исчезнувший рисунок.
Глаза Толика наполняются жгучими слезами. Вытирая их, он поворачивается к воспитательнице.
— Я не крал… Я просто так сказал… Чтоб вы не мучили никого!
Губы Зои Аркадьевны кривятся. Она выпрямляется во весь рост.
— Пока не скажешь, где спрятал рисунок, будешь стоять в углу!
— Да не прятал я! — По щекам Толика катятся слёзы.
Зоя Аркадьевна хмыкает и подбоченивается.
— Не прятал? А мне известно, что прятал!
Толик всхлипывает. Больше он ничего не будет говорить. Всё равно все решили, что он взял рисунок. Значит, он — вор.
— Надо было и по правде украсть…
— Это что ещё за разговоры? — возмущается Зоя Аркадьевна. — Ну-ка, признавайся! Порвал тайком да съел бумажки?
Толик перестаёт шмыгать и с удивлением смотрит воспитательнице в глаза. Эти глаза зелёные, далёкие и чужие… Не сказав больше ни слова, Зоя Аркадьевна отходит от Толика и предупреждает детей, что время игр заканчивается. К ней приближается деловитой походкой Саша и сообщает, что за ним пришёл папа-милиционер.
Толик потеет, ему страшно. Высокий Сашин папа, похожий на дядю Стёпу, заберёт его, Толика, в отделение. Там сыро и холодно, там его посадят в клетку и вместо молока и манной каши дадут корочку хлеба. Даже без воды. Что ж! Толик скоро умрёт.
Зоя Аркадьевна треплет Сашины волосы.
— Я стану милиционером, как папа, — гордо заявляет Саша и поглядывает на Толика.
Толик отворачивается к стене. Ему хочется изо всех сил удариться о стену и разбить голову, как арбуз. Но тогда папа будет горько плакать.
Всю дорогу из детского садика Толик дуется и молчит. Ему кажется, что отовсюду смотрят на него. А дома он взахлёб выдаёт историю с рисунком Маши и сыщиком по имени Зоя Аркадьевна.
Папа меряет шагами комнату. Остановившись напротив сына, он спрашивает его:
— Ведь ты не брал Машин рисунок? И ничьи рисунки не брал?
— Нет, папа, — охотно отвечает Толик.
На него глядят тёплые глаза, глядят мягко и с добротой.
— Значит, всё хорошо.
И Толик обнимает папу. Он очень любит папу. Он любил бы и маму — но её у Толика нет.
2002
Олег ЧУВАКИН,
рисунок Томаса Арада