В Тюмени воспитателя обвиняют в причинении ребенку смерти по неосторожности. Но все не так однозначно

Случай гибели мальчика, подавившегося на прогулке в детском саду фрагментом воздушного шарика, в 2018 году шокировал Тюмень. Сейчас в отношении воспитателя (педагогический стаж 17 лет), на глазах которой ребенок упал на землю, и которая еще живого ребенка (ему было 4,5 года) принесла в медкабинет и вызвала скорую помощь, обвиняют в причинении смерти по неосторожности (ст. 109 УК РФ). Адвокат обвиняемой считает, что ее подзащитную обвиняют несправедливо. Воспитатель в полном объеме и добросовестно исполняла свои обязанности: с площадки не отлучалась, перед прогулкой убедилась в отсутствии посторонних предметов на территории, следила за детьми. Она не могла предвидеть этот несчастный случай и не могла предположить, что прибывшая на вызов бригада «скорой помощи» не сможет оперативно оказать ребенку неотложную экстренную медицинскую помощь. В экспертном заключении, которое имеется в материалах дела, сказано, что мероприятия, которые выполнялись сотрудниками бригады «скорой», первой прибывшей на вызов, были неэффективными, поскольку единственной эффективной мерой при диагнозе «асфиксия, вызванная наличием глубоко в гортани постороннего предмета», является интубация трахеи (введение в дыхательные пути трубки с расширяющей манжетой – Прим.ред.) или коникотомия (прокол трахеи через шею с введением трубки, обеспечивающей доступ кислорода в легкие Прим. ред.). А интубацию выполнила только вторая – специализированная – бригада «скорой», которая прибыла, фактически, спустя 17 минут после того, как сотрудники детского сада позвонили в «скорую» и сообщили о том, что ребенок находится без сознания, синеет и не дышит. Неужели этих показаний было недостаточно для того, чтобы сразу отправить на этот вызов бригаду интенсивной терапии с врачом, умеющим и имеющим право проводить интубацию? Кстати, в советские времена выполнение этой, описанной еще Гиппократом процедуры, входило в должностные обязанности рядового фельдшера, сегодня ее могут выполнять либо анестезиолог-реаниматолог, либо фельдшер, прошедший соответствующую подготовку, которых в составе первой прибывшей на этот вызов бригады, не было.

Общий вид входной калитки детского сада, где произошло ЧП. Стрелкой указан участок группы, которую посещал А. Из материалов уголовного дела

Как развивались события

Территория, где проходят прогулки детсадовцев, ежедневно осматривается на наличие посторонних предметов. Также было и в день ЧП, 5 сентября.

Как рассказывает воспитатель Людмила Ш., дети дружно вышли на вечернюю прогулку. Причем на улицу мальчика А. она вывела за руку. Ребята играли, она находилась рядом. Потом А. вдруг упал. Перед этим он не кашлял, не кричал – он просто упал, потеряв сознание. Как это произошло, видели многие. В том числе и родители дошкольников, которые уже начали приходить в детский сад, чтобы забрать своих детей.  Очевидцы подтверждают, что воспитатель не медлила ни минуты после того, как ребенок упал.

«Это произошло прямо на моих глазах. Он просто стоял и упал. Я подняла его и побежала с ним на руках в медицинский кабинет. Двери в корпус мне помогал открыть один из родителей, который тоже видел момент падения ребенка. Охранник в это время уже звонил в «скорую». Я передала ребенка медику и тут же подключилась к разговору с оператором скорой помощи», – рассказывает воспитатель.

В ее педагогической деятельности это был первый подобный случай. Она до сих пор вспоминает события того злополучного дня со слезами на глазах.

Общий вид участка группы, которую посещал А. (слева от входной калитки). Из материалов уголовного дела

Медицинская сестра с 17-летним стажем работы, дежурившая в детском саду, осмотрела ребенка и сразу заподозрила, что он не может дышать из-за постороннего предмета в гортани.

Ее показания отражены в материалах уголовного дела.

“В вечернее время, находясь у себя в кабинете, я услышала, как кто-то кричит мое имя, после чего ко мне в кабинет вбежала воспитатель Людмила Ш., на руках у которой был воспитанник ее группы А. При этом тело А. было обмякшим, глаза закрытыми, он был без сознания, его лицо приобрело синеватый оттенок, дыхание отсутствовало. Ш. находилась в очень взволнованном состоянии, плакала, я спросила ее, что произошло, на что она мне пояснила, что во время прогулки А. бегал у песочницы на игровой площадке, после чего резко упал и потерял сознание. Затем я спросила у воспитателя, не ударялся ли он обо что-то, на что она мне сказала, что нет, он просто упал. Кроме того, я спросила, не жевал ли что-нибудь А., на что она пояснила, что не видела, не знает. Такой вопрос у меня возник, потому что у А. не было дыхания, а кожа на его лице стала синего оттенка, что свидетельствовало о том, что организму не хватает кислорода, – рассказала медсестра детского сада следователям. – После этого Ш. выбежала из кабинета, чтобы вызвать скорую медицинскую помощь, а также сообщить о произошедшем старшему воспитателю, заведующей и родителям А.
В это время я достала ватку и нашатырный спирт для того, чтобы попытаться привести в чувства А., однако он никак не реагировал. Тогда я проверила пульс А. Он был слабым, дыхание отсутствовало. Я начала оказывать ему первую медицинскую помощь: перевернула его на кушетке лицом вниз и похлопала его по спине, поскольку предполагала, что он мог чем-либо подавиться, а также прощупывала пальцами полость его рта, чтобы отыскать предмет, которым он мог подавиться. В полости рта у А. ничего не было, при переворачивании у него начала выделяться слюна, однако дыхание не восстанавливалось. Так я поняла, что необходимо производить искусственное дыхание, однако, как только я приступила к этому, в медицинский кабинет забежали сотрудники скорой медицинской помощи, которые спросили у меня о том, что произошло, на что я им сообщила, что мальчик упал во время прогулки и потерял сознание. Хочу уточнить, что на момент прибытия первой бригады скорой помощи сердце у мальчика еще билось”.

Песочница, возле которой находился А. Как видите, она находится в непосредственной близости от входной группы, куда воспитатель унесла ребенка

“Сотрудники «скорой» установили трубку (воздуховод и мешок Амбу), начали делать искусственное дыхание, после чего я предложила предоставить физраствор, на что сотрудники скорой помощи согласились, и медсестра пыталась поставить А. капельницу, а также установить кардиограмму. В этот же момент в кабинет вошли еще несколько сотрудников скорой помощи, а меня попросили удалиться из помещения, после чего, как я полагаю, они начали проводить реанимационные мероприятия, – рассказала медсестра детского сада. – Все произошло очень быстро – первая бригада «скорой» прибыла примерно через 5 минут, вторая и третья также минут через 5, реанимационные действия проводились около 10 минут, после чего сотрудники «скорой» увезли А. в ОКБ№1 г. Тюмени. Когда сотрудники «скорой» вышли из кабинета, они пояснили, что при оказании медицинской помощи обнаружили и достали из дыхательных путей часть воздушного резинового шарика оранжевого цвета, который, по всей видимости, перекрыл путь кислороду. Где А. мог взять этот шарик, мне неизвестно. Позже мне стало известно, что уже в больнице у А. был обнаружен еще один фрагмент воздушного шарика».

Фрагмент полимерной пленки (предположительно, воздушного шара), который извлекли из дыхательных путей А. 5.09.2018 года сотрудники “скорой” во время проведения реанимационных мероприятий. Он был чистым, без примесей песка и пыли, что заставляет усомниться в том, что ребенок подобрал этот фрагмент на детской площадке

Потерянные минуты

При остановке дыхания шансы спасти человека исчисляются минутами. Чем раньше будет оказана необходимая медицинская помощь, тем больше шансов у задыхающегося выжить.

В случае с воспитанником А., к сожалению, самые ценные – первые минуты – были потеряны. Чтобы понять, почему это произошло, адвокат Светлана Ткаченко предлагает детально изучить хронику телефонных переговоров «скорой», оценить действия оператора, который решает, куда какую бригаду направить, а также действия фельдшеров «скорой», прибывших на помощь первыми.

Общий вид от входа в детский сад на участок, где произошло ЧП. Стрелками указано: 1) песочница, 2) место, где играл А, 3) беседка, 4) место, где находилась воспитатель

Итак, 5 сентября 2018 года, звонок из детского сада с сообщением о том, что ребенок находится без сознания, поступил в 17.19.

Протокол телефонных переговоров. Зафиксирован разговор, состоявшийся во время поступления вызова

Оператор, принявшая вызов, в 17.22 передала его обычной «скорой», сообщив, что «сейчас направит на этот же вызов БИТов (бригада интенсивной терапии. – Прим.ред.)».

То есть понимание того, что пострадавшему требуется специализированная медицинская помощь, у оператора было.

Но она отправила «БИТов» на этот вызов не сразу, а лишь после напоминания.

Это прослеживается по хронике телефонных переговоров.

Диспетчер, отправляя бригаду “рядовой скорой”, пообещал фельдшерам следом направить бригаду интенсивной терапии

В 17.26 первая бригада была на месте.

Если верить показаниям медсестры детского сада, пульс у ребенка на момент прибытия первой бригады скорой, еще был.

Между тем, медики констатировали клиническую смерть пациента, приступили к проведению искусственной вентиляции легких, снятию ЭКГ, введению внутривенно физраствора, не выполнив единственную необходимую на тот момент процедуру – интубацию трахеи.

В 17.30 фельдшер первой бригады, ожидающей бригаду интенсивной терапии на подмогу, позвонила оператору «03» и попросила «поторопить БИТов». Беда в том, что бригада интенсивной терапии в это время еще не была направлена на вызов…

Бригада “рядовой скорой” ожидала прибытия “БИТов” с минуты на минуту. В 17.30 фельдшер позвонил диспетчеру с просьбой поторопить коллег… На деле – они еще не выехали…

Первый (!) звонок от оператора «БИТам» по этому вызову поступил лишь в 17.32.

Бригаду интенсивной терапии диспетчер направил на вызов лишь в 17.32

Возникает вопрос, почему оператор «скорой» сразу не отправила на этот вызов бригаду интенсивной терапии, ведь сообщения о том, что ребенок синеет, находится без сознания и не дышит, достаточно для того, чтобы понять, что может потребоваться интубация, которую не могут проводить «рядовые фельдшеры» из «обычной» скорой. И понимание этого у оператора было, но с вызовом «БИТов» он замешкался. Что это? Халатность? Роковое стечение обстоятельств? Случайная ошибка?

На место ЧП специализированная бригада прибыла в 17.36 и тут же приступила к реанимации. Провели интубацию, извлекли инородное тело из гортани, ввели раствор адреналина.

Как сообщают свидетели, во время реанимации у детского сада было три экипажа “скорой”. О том, когда прибыла третья бригада, и в чем заключалась ее роль, в экспертизе информации нет

В 17.47 медикам удалось восстановить работу сердца.

В реанимацию ребенка транспортировали с диагнозами «Терминальная кома, отек головного мозга, постаноксическая энцефалопатия тяжелой степени».

В 17.51 медики сообщили о том, что готовы увезти ребенка в ОКБ№1. Второй фрагмент полимерного изделия из дыхательных путей А. извлекли лишь спустя 10 часов, уже в больнице, то есть с этим, вторым фрагментом, ребенок мог дышать

В вегетативном состоянии А. пролежал в больнице полтора месяца. Он умер 28 октября 2018 года, не приходя в сознание. Родители мальчика пытались найти клинику, которая взялась бы за лечение их ребенка, но ни одно российское и зарубежное лечебное учреждение оказалось не готово дать им надежду.

Выводы экспертов

Любой летальный исход при оказании медицинской помощи становится поводом для проведения экспертиз. Их цель – установить причины гибели, а также дать оценку действиям медиков, пытавшихся оказать помощь.

В связи со смертью мальчика, такие экспертизы были проведены. Но в ответах на вопросы, которые были поставлены следствием, специалисты экспертных комиссий дают противоречивую информацию.

О том, что первая бригада «скорой» действовала неэффективно, говорится вскользь, между делом.

Из заключения экспертов

Вот несколько цитат из заключений экспертов. И естественных вопросов, которые возникают при оценке произошедшего:

«Ввиду неэффективности проводимых реанимационных мероприятий в 17.32 правильно и обосновано вызвана вторая бригада «СМП» (скорой медицинской помощи. – Прим. ред.) – специализированная, прибывшая на место в 17.36 через 4 минуты после принятия вызова».

То есть эксперты признают неэффективность действий медиков из первой бригады? Почему к ребенку без сознания с погасшим дыханием сразу не отправили «специализированную» бригаду, а сделали это спустя 10 минут?

«Первая помощь при подозрении на наличие инородного тела в дыхательных путях включает в себя осмотр и ревизию ротовой полости (диагностические мероприятия); прием Геймлиха/похлопывание по спине (аналог приема Геймлиха для детей младшего возраста), интубацию трахеи и/или коникотомию (лечебные мероприятия). При этом в современных клинических рекомендациях по неотложной помощи детям выполнение коникотомии рекомендуется только в качестве крайней меры после неудачной интубации трахеи».

Задыхающийся и посиневший ребенок – не «сигнал» ли о том, что пора прибегать к крайним мерам, чтобы спасти маленькую жизнь? Сразу вспоминаются иностранные фильмы, где в подобных ситуациях находится герой, который берет на себя ответственность и протыкает задыхающемуся шариковой ручкой трахею, чтобы обеспечить дыхание и спасает тем самым жизнь. В Тюмени же медики, действуя по инструкциям, упускают ценные секунды. Не нужно ли разработать «особую инструкцию» для подобных случаев?

«Экспертная комиссия считает нужным отметить, что, учитывая данные ларингоскопии (локализация инородного тела далеко в гортаноглотке с полным перекрытием голосовой щели), все мероприятия, проводимые до интубации трахеи (похлопывание по спине, ревизия и санация полости рта, дыхание рот-в-рот, вентиляция мешком Амбу через воздуховод) эффективными быть не могли».

Зачем тогда «первая бригада» тратила драгоценное время на выполнение манипуляций, которые не могли быть эффективными (дыхание рот-в-рот, вливание физраствора и т.п.)? Почему «рядовая» бригада «скорой» не может произвести интубацию или коникотомию, без которой жизнь задохнувшегося не спасти?

«Медицинская помощь А. в период с 05.09.2018 г. по 28.10.2018 г. в «ОКБ№1» оказана своевременно, правильно, в соответствующими регламентирующими документами в полном объеме и без дефектов. Неэффективность проводимой терапии была обусловлена тяжестью постаноксической энцефалопатии вследствие длительной остановки дыхания и кровообращения 05.09.2018 – порядка 14 минут (с 17.22 до прибытия специализированной бригады СМП в 17.36) и с качеством оказанной ему медицинской помощи не связана».

Из экспертного заключения

Снова возникает вопрос: почему сразу не прибыли специалисты, способные спасти ребенка?

«Научно доказано, что длительность эффективности компенсаторных реакций клеток коры головного мозга составляет 5-6 минут. В результате отсутствия кровообращения и дыхания в течение времени, превышающий данный период, у ребенка наступило наобратимое повреждение (гибель) клеток коры головного мозга с развитием неблагопритных последствий в виде постаноксической энцефалопатии тяжелой степени, постепенно прогрессирующей полиорганной (церебральной, сердечно-сосудистой, дыхательной) недостаточности. Принимая во внимание вышесказанное, летальный исход А. на этапе оказания медицинской помощи в «ОКБ №1» был непредотвратим».

Фактически, эксперты вновь напомнили о том, что только у первой прибывшей бригады «скорой» были высокие шансы спасти ребенка… Но медики приехали в составе, не способном выполнить единственную требовавшуюся на тот момент процедуру – интубацию трахеи… Почему?

В связи с тем, что первая бригада “скорой” не провела интубацию, ребенок получил экстренную медицинскую помощь слишком поздно, когда летальный исход, как заявляют эксперты, уже был непредотвратим

Стоит отметить, что у детского сада во время проведения реанимационных мероприятий, находилось три экипажа «скорой». Эти данные есть в показаниях свидетелей. Но если роль первой и второй бригад из материалов дела, в целом, понятны. То, что именно на месте происшествия делала третья бригада «скорой», для чего она прибыла и какие функции выполняла, остается неясным.

Также из опроса свидетелей стало известно, что вызывал «скорую», увидев как упал ребенок на детской площадке, и один из родителей, находившихся на площадке, но информации об этом вызове в данных, запрошенных следователями из «скорой», нет.

Чем все-таки подавился ребенок?

На этот вопрос следователи, строго говоря, до сих пор не ответили. В материалах указан «фрагмент полимерной пленки», извлеченный из органов дыхания, но однозначно эксперты не смогли сказать, являлось ли это изделие воздушным шариком…

Тем не менее, в материалах делах и свидетельских показаниях речь идет именно о фрагментах воздушного шара. Если допустить, что это действительно шарик, то следователи до сих пор не выяснили, откуда он взялся.

Между тем, ответ на этот вопрос помог бы по-новому взглянуть на ситуацию.

Вид центрального входа в детский сад с участка группы, которую посещал А.

ЧП произошло 5 сентября, то есть спустя несколько дней после того, как был отмечен День знаний, когда тысячи шаров выпускали в небо. Это нужно учитывать.

Ребенок мог найти фрагмент шарика на детской площадке. Причем задуть его ветром могло уже после того, как территория детского сада была осмотрена на наличие посторонних предметов.

В детском саду, кстати, тоже отмечали начало нового учебного года и – теоретически – шарик мог принадлежать самому саду. А мог прилететь извне. В первом случае можно было бы говорить о недосмотре со стороны дошкольного учреждения в части утилизации воздушных шаров. Во втором случае – пришлось бы констатировать случайное попадание оказавшего опасным предмета на территорию садика.

Кроме того, ребенок мог принести обрывок шара с собой: найти его и положить в карман по пути в сад или взять из дома.

Соответствующее расследование не было проведено, поэтому остается довольствоваться догадками.

Как произошло ЧП? Не верится, что 4-летний ребенок мог взять в рот грязный, найденный на улице кусок резины. Тем более, что обрывок шара, извлеченный из дыхательных путей, был чистым. Что мальчик с ним делал? Жевал? Может быть, играл, пытаясь во рту надуть пузырь из фрагмента воздушного шарика, «вытягивая» его, но не удержал клочок резины и тот стремительно – под действием потока воздуха – устремился в его дыхательные пути? Если это так, то возникает вопрос: кто научил ребенка таким играм? На эти вопросы однозначных ответов тоже нет.

Стоит отметить, что второй лоскут резины из дыхательных путей ребенка медики извлекли лишь спустя 10 часов после госпитализации. Он был крупнее первого фрагмента (см. фото из материалов уголовного дела выше), извлеченного в день ЧП, и находился очень глубоко, что, конечно, заставило многих усомниться в том, что злополучный воздушный шарик попал в организм ребенка в детском саду.

Во время прогулки никто не видел в руках А. оранжевого воздушного шара или какого-либо другого резинового изделия, похожего на извлеченные из его дыхательных путей фрагменты.

В Следственный комитет было подано ходатайство с требованием установить, не могли ли опасные элементы попасть в трахею ребенка до его прихода в детский сад 5 сентября. В конце концов, фрагменты могли находиться в теле ребенка и перекрыть дыхательные пути из-за смещения под действием потока воздуха… Тем более, что после извлечения первого фрагмента резинового изделия, медикам удалось восстановить дыхательную и сердечную деятельность А., то есть он мог дышать в то время как этот фрагмент находился в его дыхательных путях…

Теоретически, ребенок мог несколько дней проходить с лоскутами воздушного шара в трахее – до тех пор пока один из фрагментов не сместился под действием потока воздуха, перекрыв дыхательные пути

Но данное ходатайство не было принято к рассмотрению, а версия – не была проверена.

Виноват ли воспитатель?

По версии следствия, воспитатель «причинила смерть по неосторожности» в связи с тем, что не должным образом исполняла свои обязанности. При этом следователи не конкретизируют, в чем именно выражались якобы допущенные ею нарушения, которые, по их мнению, привели к трагедии. Заявление о том, что перед прогулкой не была осмотрена территория, опровергается показаниями свидетелей, а обвинение в том, что воспитатель якобы нарушила требования безопасности, не подтверждено фактами.

Интересно услышать обоснованное и аргументированное пояснение со стороны проверяющих по поводу того, что именно должна была делать воспитатель, чтобы предотвратить подобное ЧП?

Территория, по официальной версии, перед прогулкой была осмотрена, посторонних предметов на момент осмотра не было. На этот счет есть показания сотрудников, иное – следствием не доказано.

Находясь на детской площадке, ребенок, шарик или его фрагменты никому не демонстрировал. Никто не видел в его руках оранжевого воздушного шара…

Или воспитатель должен был ежеминутно проверять рты детей на прогулке? Этого нет в должностной инструкции.

Да, воспитатель должен следить за безопасностью детей. В том числе и за тем, чтобы они не трогали опасных предметов. Но может ли обрывок шарика считаться опасным предметом в том случае, если ребенок не собирается его «вдохнуть»? Тем более что в руках ребенка шарик на прогулке никто не видел.

А если бы аналогичное ЧП, не дай бог, произошло где-нибудь в другом месте с любым другим ребенком во время прогулки с родителями? Кого обвинили бы в «причинении смерти по неосторожности»? Родителей? Человека, который был рядом в момент падения ребенка? Или медиков, которые в первые минуты не смогли оказать задыхающемся экстренную помощь?

Поддержка родителей и грубость следователей

Смерть ребенка – это всегда трагедия. Не только для его родителей, но и для педагогов, воспитателей. Такие случаи шокируют, потому что когда умирает маленький человек, у которого, казалось бы, вся жизнь впереди, у любого здравомыслящего человека сжимается сердце.

Для воспитателя Людмилы Ш., которая с 2005 году работает в детском саду, где произошло ЧП, и имеет десятки грамот и наград за успехи в педагогической деятельности и участие в конкурсах, гибель воспитанника – настоящая драма.

Но в то, что в несчастном случае, который произошел с А., виновна воспитатель, родители других детей, которые посещают ее группу, не верят.

Письмо в ее поддержку в Следственный комитет с просьбой прекратить уголовное дело, заведенное в отношении педагога, подписали более 30 человек из числа родительской общественности.

Воспитатель – это не профессия, а призвание. Работать годами в детском саду может только человек, который по-настоящему любит детей. Несмотря на ЧП, которое до сих пор Людмила Ш. не может вспоминать без волнения и боли, она продолжает работать.

Виновной в случившемся себя не считает, поскольку уверена, что сделала все возможное для того, чтобы максимально быстро ребенку была оказана медицинскую помощь. За качество ее оказания ответственность она нести не может.

Общий вид участка по направлению к центральному входу в детский сад. Стрелками указано: 1) место, где упал воспитанник А. 2) место, где в момент падения А. находилась воспитатель Людмила Ш.

У Людмилы Ш. немало вопросов к представителям Следственного комитета. По ее словам, люди в погонах ей советовали согласиться с обвинением, не выдвигать ходатайств и даже пообещали освободить от ответственности по амнистии. Но воспитатель намерена добиваться справедливости.

Напомним, как шел ход следствия. Сначала по факту ЧП было заведено уголовное дело по ст. 238 УК РФ («Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ и оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности». Затем в отношении воспитателя возбудили уголовное дело по статье 118 УК РФ («Причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности»). В этом году статью, по которой выдвигалось обвинение воспитателю, переквалифицировали на ч.2 ст. 109 УК РФ («Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом профессиональных обязанностей»). По этой же статье возбуждено уголовное дело в отношении неизвестных лиц из числа медиков, но расследование этого дела, как выяснилось, не продвигается – до сих пор никому из сотрудников «скорой» обвинение не предъявлено.

Нужна повторная экспертиза

Случай резонансный. Понятно, что за смерть ребенка должен кто-то ответить. И «повесить» вину на воспитателя детского сада, конечно, проще всего. Хотя, как подчеркивает адвокат Светлана Ткаченко, правовых оснований для привлечения Людмилы Ш. к ответственности по ч. 2 ст. 109 УК РФ («Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей») нет, поскольку между ее действиями и наступившими последствиями нет причинно-следственной связи.

«Выводы следствия о том, что воспитатель ненадлежащим образом выполняла свои обязанности, в результате чего погиб ребенок, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, – говорит адвокат. – Полагаем, что нужно дать правовую оценку действиям лиц, не оказавшим ему своевременную, квалифицированную медицинскую помощь. Воспитатель не покидала пределы игровой площадки. Детей без присмотра не оставляла. Предположить наступление данных последствий не могла. Как раз-таки вследствие надлежащего исполнения ею профессиональных обязанностей и осуществления должного контроля на детской площадке за воспитанниками, она сразу увидела, что воспитанник А. упал. Незамедлительно, с целью предотвращения необратимых последствий, на руках отнесла ребенка в медпункт учреждения, находящийся в непосредственной близости от детской площадки. В заключении, которое дали эксперты, приводится неоднозначная оценка действий медиков и не дается внятной оценки действиям первой бригады скорой помощи, которые проводили неэффективные меры при оказании первой медицинской помощи ребенку. Мы будем ходатайствовать о проведении повторной экспертизы и будем требовать объективной оценки действий сотрудников скорой медицинской помощи, у которых, я уверена, была возможность гораздо оперативнее направить на место ЧП бригаду, которая имела соответствующее техническое оснащение и была профессионально подготовлена для проведения необходимой в данном случае меры – интубации трахеи».

Материалы уголовного дела, заведенного в отношении Людмилы Ш., были направлены в прокуратуру Тюменской области для утверждения обвинительного заключения, но прокурор вернул их на дорасследование.

Воспитатель и ее адвокат надеются, что ходатайство с требованием проведения повторной экспертизы будет удовлетворено, и правоохранительные органы смогут дать объективную правовую оценку ситуации.

Мы продолжаем следить за развитием событий.

PARK72.RU

Развитие событий

03.02.2020 Этот материал
1 год спустя «Я передала  людям в белых халатах живого  мальчика. И он  должен был жить!

3 комментария

  • Фото аватара Nikita SMIRNOV:

    Получается, что на вызов к задыхающемуся ребенку отправили бригаду, которая ему не могла ничем помочь… Сегодня – вон – все пишут, что Малышева приехала снимать сюжет про мастерство тюменских медиков. Пусть лучше снимет, как они к ребенку “не ту” скорую отправили…
    Интересно – с таким подходом – у нас в Тюменской области хоть кого-то из задыхающихся вовремя откачивают?

  • Следователи, ведущие дело, не обладают профессионализмом.
    Страшно за жизнь людей ,к которым вовремя не приезжает СПЕЦИАЛИЗИРОВАННАЯ скорая помощь,страшно за произвол, который демонстрирует следственный комитет, дискредитируя всю власть и свое руководство..
    .Конечно, следователям нужно найти “стрелочника”.зачем устанавливать .причинно-следственные связи, анализировать факты…
    С родителями ребенка нужно работать специалистам, их можно понять,у них горе…
    Надеемся, что прокуратура,которая должна стоять на стороне Закона, разберется. Невиновные не должны нести ответственность.

  • А прокурор молодец в данной ситуации – отправил на доследование, не стал цепляться за крайнего.
    Ужасная, конечно, история. Воспитательницу тоже жалко – такая моральная травма , да ещё и прессинг со стороны следствия. Хорошо хоть свидетелей хватает, что она не стояла, разинув рот, а схватила малыша, понесла в медпункт, звала на помощь.

Добавить комментарий

Войти с помощью: