Астахову все-таки придется приехать в Тюмень: новые обстоятельства в деле семьи Шадриных?

Без Павла Астахова в Тюмени не разобраться. Похоже, не все так гладко, как рисуют органы опеки и тюменская полиция, в истории со смертью многодетной матери, у которой незаконно изъяли детей. Муж погибшей Николай Шадрин написал заявление в следственный комитет на действия органов опеки и отдела по делам несовершеннолетних. Семью поддерживают тюменские правозащитники. По их версии – уголовное дело в отношении Ларисы Шадриной (по ст. 156 УК РФ «Жестокое обращение с детьми») сфабриковали. «Есть основания полагать, что существует некий неофициальный план по «ювенальным» статьям УК РФ (156, 116) и КоАП РФ (5.35), также как у сотрудников ГИБДД по нарушениям ПДД (что никем не отрицается)», – заявляют они.

Заявление в Ленинский следственный отдел по г.Тюмени Николай Шадрин отнес 3 июля. Сейчас – ждет официальный ответ, будет ли принято решение о возбуждении уголовного дела по факту фальсификации доказательств, в результате которых у семьи отобрали детей, что усугубило состояние здоровья его супруги Ларисы Шадриной. И она скончалась 2 марта 2015 года.

«Как вы?» – спрашиваю  у Николая. «Да нормально», – отвечает он. Не привык жаловаться. Но после смерти супруги, жизнь семьи изменилась. Не в плане быта. Хотя органы опеки утверждают, что у Ларисы дома был бардак, а Николай старается поддерживать порядок. По его мнению, дома обстановка хорошая. Как и была прежде.

В настоящее время семья находится в непростом положении. Мужчина вынужден был уйти в отпуск по уходу за ребенком до трех лет. С финансами помогают родственники. Он вместе с четырьмя сыновьями (16-летним Сашей, 9-летним Даниилом, 6-летним Ярославом и двухлетним Богданом) живет на съемной квартире. Старший сын Шадриных – Сергей (ему 20 лет) – живет отдельно. Если бы сотрудники отдела по делам несовершеннолетних не вмешивались в дела семьи, уверен Николай, его супруга была бы жива. «Она страдала гипертонией и анемией. Спиртное не употребляла. Из-за стресса в феврале 2015 года у нее отнялись ноги и на судебные заседания она уже не могла ходить… Все обвинения сфабрикованы», – говорит он. Считает, что их семья стала жертвой гонки «людей в погонах» за званиями и премиями.

Напомним, детей у Шадриных изъяли 27 августа 2014 года. В ходе рейда по неблагополучным семьям. Отец семейства был в отъезде – навещал родственников в Кургане. Во время захвата детей, Ларисе, страдающей пороком сердца и малокровием, полицейские нанесли телесные повреждения. На этот счет есть медицинская справка. А представители прокуратуры и службы детского омбудсмена не удосужились побывать на месте, побеседовать с детьми, а ограничились лишь изучение подсунутых им бумажек, половина из которых, уверен Шадрин, если провести почерковедческую экспертизу, – окажутся подделками. Более детальную информацию об обстоятельствах этой истории в очередной раз направят главному защитнику детей в России Павлу Астахову.

Как вы помните, трагическая история получила огласку на всероссийской конференции в Москве, где о ней вкратце рассказал заместитель председателя Тюменской региональной общественной организации «Центр защиты материнства «Покров» Константин Шестаков. Омбудсмен Павел Астахов обещал инициировать проверку, но отказался от этой идеи, изучив отчет полиции и органов опеки. Их трактовка событий пестрит такими нелицеприятными подробностями, что желание защищать семью, пропадает. Причем не только у рядовых граждан, но и у омбудсмена. Что, в общем-то, странно. Его-то задача как раз не верить бумажкам, а постараться дать объективную оценку фактам. Официальная версия: Лариса Шадрина злоупотребляла спиртным и болела, не следила за детьми, а после того, как детей изъяли – они с супругом ни разу не навестили их в интернатах…Эта информация была растиражирована и с ссылкой на пресс-службу городской полиции, и с ссылкой на Уполномоченного по правам детей Галину Калюжную.

Показания соседей информацию об асоциальном образе жизни опровергают. После смерти женщины, детей вернули овдовевшему отцу. И он вроде как должен был остаться доволен тем, что семью оставили в покое. Но обнародованная полицией версия повергла мужчину в шок. Николай Шадрин намерен восстановить репутацию своей семьи и доброе имя умершей супруги, которую представили на весь город как нерадивую мать и пьющую женщину. Он написал заявление в следственный комитет с требованием возбудить уголовное дело по факту фальсификации доказательств по делу его жены.

Он утверждает, что в деле его жены были сфальсифицированы доказательства: ряд объяснений, подписанных якобы и Ларисой, и им самим, ряд протоколов о привлечении к административной ответственности Ларисы, ряд актов обследования жилищно-бытовых условий… Он требует проведения почерковедческой экспертизы и указывает на целый ряд других допущенных нарушений. Говорит, что материалы, которые были приобщены к делу, не были должным образом проверены дознавателем. В частности, при наличии не лишенного родительских прав отца, представителями детей «назначались» лица каких-то организаций, при допросах малолетних и несовершеннолетних не присутствовал адвокат и т.д. Он требует повторного изучения обстоятельств дела, изучения приобщенных материалов и привлечения лиц, сфальсифицировавших доказательства, к ответственности. «Нам показывали заявление, которое якобы писала Лариса. В нем написано, что, дескать, она пьет уже 4 дня и не занимается домом. Она этого не писала. Подпись под документом стоит не нее. Там есть и другие приобщенные к делу фальсифицированные документы, на которых подделывали и мою подпись», – говорит Николай.

Про спиртное – понятно. Николай говорит, что это – ложь. Свидетели подтверждают, что Лариса не пила. А как же вторая претензия – по поводу того, что детей не навещали?

Николай поясняет, после того, как детей изъяли, они ежедневно осведомлялись о том, как у них дела, как себя чувствуют, старались поговорить по телефону. «У Ларисы было очень тяжелое состояние. Она боялась, что после свидания с детьми, она не сможет оттуда уйти. Умрет. Приступ мог случиться от эмоциональных скачков. У нее очень плохо было с сердцем. Поэтому решили, что будем звонить детям, пытаться разрешить ситуацию, и приедем забирать их сразу домой», – поясняет он. Не думали, что ситуация затянется и состояние Ларисы ухудшится. Но ей становилось хуже. Приходилось постоянно бывать в больнице.

«В феврале 2015 года, когда состоялись судебные слушания, у Ларисы отнялись ноги, и она не могла ходить. К нам в дом ворвалась сотрудница отдела ПДН. Не представив никаких документов, она в грубой форме заявила: «Почему не явились на два заседания суда?» Я объяснил. Несмотря на это, она в грубой форме заявила, что жену в суд будут доставлять судебными приставами. Понюхав воздух, она заявила, что «не пахнет алкоголем», затем – по телефону: «она не понятно в каком состоянии лежит на диване с закрытыми глазами». Когда  начал объяснять, она вызывающе меня перебила: «Это я здесь говорю. Замолчите». Так нагло себя женщина ведет в чужом доме. Просто удивительно», – вспоминает Николай.

В организациях «Покров» и «Отчий дом», готовых поручиться за эту семью, считают, что Шадриных просто оболгали, а дело – сфабриковали… О том, что материальное и моральное состояние семьи было на достойном уровне, свидетельствуют как показания соседей, так и справки о доходах супруга. Он зарабатывал около 40 тысяч рублей в месяц, имел автомобиль. Это хватало. На этот счет есть соответствующие подтверждающие документы.

Интересы семьи представляет адвокат Эдуард Каргожа. «Изучал обстоятельства дела, общался с соседями, проверял информацию, указанную в обвинительных документах, составленных на Ларису. Очевидно, что имеет место быть фальсификация доказательств», – утверждает он.

Эдуард Каргожа намерен помочь семье защитить права. В частности – получить земельный участок, полагающийся многодетным (необходимо подтвердить, что семья проживает в Тюменской области более 5 лет), чтобы они смогли построить дом и спокойно жить…

Вообще же проблема, по мнению правозащитников, намного шире и глубже.

«Трагическая история семьи Шадриных не является уникальной. Ее выделяет из сотен, наверное, уже тысяч подобных историй по всей стране только смертельный исход. Хотя и это сейчас уже не единичный случай. Были случаи самоубийств матерей после изъятия детей, а также получивший огласку случай самоубийства изъятой девочки-подростка в Архангельской области в Североонежском детском доме, – сообщается в официальном пресс-релизе фонда поддержки национальных традиций «Отчий дом». – Тогда никто не понес ответственности. Фальсификации, подлоги, назначение административных взысканий без уведомления родителей, составление фиктивных протоколов заседаний КДН и пр. документов задним числом являются, к сожалению, обычной практикой «ювенальных» технологий, де-факто запущенных в нашей стране вопреки позиции президента России, несмотря на массовые протесты общественности и предостережения неангажированного экспертного сообщества. Есть основания полагать, что существует некий неофициальный план по «ювенальным» статьям УК РФ (156, 116) и КоАП РФ (5.35), также как у сотрудников ГИБДД по нарушениям ПДД (что никем не отрицается).

Нам пытаются объяснить, что в России нет ювенальной юстиции, но фактически она существует. Современная практика и подходы к изъятию детей из семьи и обвинению родителей были немыслимы и недопустимы еще 10 лет назад. Сегодня во внутриведомственных инструкциях сотрудников полиции (ПДН), прокуратуры, опеки и социальных служб появился термин «изъятие детей». Но ни в Семейном кодексе РФ, нигде в российском законодательстве такого понятия не существует. Но есть понятие «отобрание ребенка». И оно четко регламентировано. Отобрание ребенка должно производиться по Приказу соответствующего органа, должен составляться акт, копия акта должна выдаваться родителям. Факт отобрания ребенка в порядке ст. 77 СК РФ обязывает органы опеки в течение 7 дней обратиться в суд с иском о лишении или ограничении родительских прав. И самое главное: для отобрания детей должны быть очень веские, несомненные основания и доказательства того, что жизни и здоровью ребенка угрожает очевидная опасность. И это надо доказать в суде.

А при «изъятии» ребенка ничего этого не нужно. «Изъятые» дети, оторванные от родителей, могут «без суда и следствия» по произволу чиновников и полицейских месяцами, а иногда и годами томиться в спецучреждениях. И не у каждой семьи есть возможность и сила духа противостоять этой беззаконной системе. Поэтому и у нас в Тюменской области ежегодно имеют место сотни изъятий детей, но… ни одного «отобрания». Представители опеки даже ставят это себе в заслугу, заявляют, что «изъятие», якобы, мера намного более гуманная, т.к. вернуть детей проще. Но ведь и отобрать намного проще! Захотел – отобрал, захотел – вернул. В этой формуле отчетливо виден не только дикий коррупциогенный фактор, но и откровенный произвол. А страдания и психологическая травма детей, лишенных родителей, не становится меньше от того, что все это назвали термином «изъятие». Таким образом, введенный в регламенты межведомственного взаимодействия (так называемый «межвед») термин «изъятие детей» означает фактически незаконное отобрание, что противоречит Семейному кодексу РФ, является в принципе незаконным, нарушает конституционные права родителей и детей, что и подтвердил трагический случай семьи Шадриных».

Недовольство Николая Шадрина – понятно. Претензии, которые он озвучивает, – требуют расследования. Как, впрочем, и действия органов опеки и отделов полиции по делам несовершеннолетних. Да, у них непростая работа и если верить представителям служб, детей они изымают лишь в крайних случаях. Но какими методами?

В заявлении, которое после изъятия детей (по анонимной жалобе) писала Лариса Шадрина, она сообщила, что обращались с ней грубо. Процитируем его:

«27 августа в мою квартиру незаконно грубо ворвались трое полицейских с автоматами и женщина – сотрудник ПДН из ОП-6. Они заявили, что на нашу семью поступил анонимный звонок, якобы я обижаю детей. Не разбираясь, без попытки расследовать поступившую жалобу, один полицейский набросился на меня и, выворачивая руки за спину, пытался надеть наручники. В это время женщина схватила детей и увела их в машину. Меня с завернутыми за спину руками отвели к полицейскому Уазику и стали силой заталкивать меня в машину. У меня гипертония, анемия, поэтому у меня отекают ноги, тем более, когда я волнуюсь. Я не могла высоко поднять ноги, чтобы залезть в машину, тогда тот же полицейский силой стал заталкивать меня в машину. Я ему говорила: «Как Вам не стыдно издеваться над женщиной?», но он на это не реагировал.

На кухне на плите стояла жаровня с овощным и мясным рагу и еще одна кастрюля с картофельным пюре, приготовленном на молоке и сливочном масле. В холодильнике стояла кастрюля с манной кашей, куриный фарш, окорочка, минтай. Кто-то из ворвавшихся к нам вытряхнул содержимое кастрюли и жаровни, которые находились на плите, в унитаз, после чего сфотографировали пустые кастрюли, не заглядывая в холодильник. Таким образом меня в 22.00 (примерно) отвезли в ОП-6 и лишили моего 15-летнего сына Александра возможности попасть домой и не находиться одному на улице после 23 часов.

В ОП-6 меня посадили в коридоре и без освидетельствования и составления какого-либо акта, отпустили через 3 часа домой. Мне объяснили, что младшего сына Богдана (2 года) отправили в Тюменский дом ребенка, а Данила (8 лет) и Ярослава (5 лет) в центр «Мария». Мне пришлось одной (муж 26 августа вечером в 21.00 выехал к родителям в Курганскую область) идти домой ночью с больными ногами в домашнем платье. За время моего ночного отсутствия мой 15-летний испуганный сын не мог попасть в квартиру, недоумевая, куда все подевались.

Заявление об этом скандальном насильственном происшествии я подала еще Вам 2 сентября, прошло пять месяцев, а никакого ответа я не получила. Более того, задним числом мне вменили распитие спиртных напитков, ведение антиобщественного образа жизни, за грязь в квартире, отсутствие у детей вещей и продуктов питания, что является наговором и ложью. Моя семья живет в достатке, ни в чем не нуждается. Это подтверждают и соседи.

Вызывает удивление тот факт, что главный врач Тюменского дома ребенка Мариненкова Н.Ю. подала в суд заявление с просьбой лишить родительских прав из-за жестокого обращения с детьми и нанесение побоев. Центр «Мария» возил детей на мед.экспертизу, но никаких побоев, синяков и ссадин не обнаружили. При опросе дети также заявили, что их родители не обижают. Мариненкова лживо заявляет, что при поступлении Богдана в дом ребенка он не мог сидеть и ползать и держать голову, а также она заявила, что у ребенка педикулез, если бы это было правдой, то педикулез был бы у всей семьи. А его нет. Дети каждый вечер всегда моются в ванной».

Все, о чем писала Лариса, подтверждают и дети. «В холодильник они не заглядывали – потому что там полно было продуктов!, – рассказывает Николай. Что могло заставить сотрудников отдела ПДН действовать так грубо по отношению к Ларисе Шадриной, как она описала? Заламывать руки женщине, заталкивать ее силой в машину, не дав времени даже на то, чтобы переодеться, чтобы чувствовать себя комфортно в людном месте? Если ее обвиняли в том, что она была пьяна, то почему не освидетельствовали? Почему тогда через 3 часа отправили домой, а не госпитализировали как нуждающуюся в вытрезвлении? Почему отобрали детей якобы за то, что она их бьет, но при этом экспертизу, которая не нашла никаких следов побоев, провели уже постфактум? Вопросов больше, чем ответов.

Мы продолжаем следить за развитием событий.

P.S. Полагаю, было бы намного меньше спорных вопросов, если бы все действия, которые производятся в отношении детей с участием органов опеки и сотрудников отделов ПДН, фиксировались на видео с обязательной датировкой съемки. О том, что это необходимо, говорила Галина Калюжная, уполномоченный по правам ребенка в Тюменской области. Это, по крайней мере, позволило бы располагать не трактовками событий, а наблюдать за происходящим. А сейчас – пойти разберись, кто прав, кто виноват.

Никита СМИРНОВ