Совок не уничтожим. Он живет, как вирус, даже в тех, кто родился и вырос в постсоветское время. Его не вытравишь дихлофосом и не вылечишь таблетками. Я редко ругаю прошлое: мы – его производное, плоть от плоти и кровь от крови. Но иногда… Иногда дух захватывает от ощущения, что тебя окунули в него с головой, причем это дежавю, как правило, вызывает не самые приятные эмоции.
Сегодня зашла в супермаркет с красивым названием «Райт» – в тот, что на рынке «Пригородный». Быстренько взвесила и побросала в тележку овощи, дошла до колбасного отдела. На открытой витрине лежали батоны вареной колбасы. Той, которую я люблю и регулярно покупаю в другом магазине рядом со своим домом. Замечу: в нашем магазине тоже лежат такие батоны, правда, в закрытой витрине. Обычно я беру один, иду к прилавку, где мне отрезают ровно столько, сколько прошу, безо всяких проблем и условий. Вот и тут я решила поступить точно так же. Взяла батон за веревочку, притащила к весам (весы, кстати, одни – единственные на длиннющий – метров в десять – прилавок с салатами, колбасами и прочими продуктами) и, с трудом дождавшись продавца, поскольку продавец тоже была одна-одинешенька на весь этот отдел, попросила отрезать ровно половину. И вот тут начались “непонятки”…
Девушка в белом фартуке и полиэтиленовой шапочке на голове заметалась в растерянности. Она явно не знала, что ей делать с этой колбасой. Такое впечатление, что я первая покупаю ее в этом отделе. Для совершения этой операции девушке пришлось вызвать работницу из цеха, где готовят салаты. Та не сразу поняла, что ей нужно сделать, но потом со словами «мы колбасу не режем» взяла этот злосчастный батон и удалилась в цех. Прозвенел первый звоночек, но я не поняла его смысла.
Батон вернулся через минуту, разрезанный неумелой рукой вкривь и вкось на две половины. «Вам его замотать?» – поинтересовалась работница цеха, демонстрируя мне один кусман. «А вы полагаете, я понесу его прямо так? – не знаю, услышала ли она иронию в моем голосе, но она там была. Продавец в шапочке в это время уже обслуживала другого покупателя, не обращая на меня никакого внимания. Я с моей колбасой была ей совершенно не интересна. Полкило «Докторской» «замотали» в целлофан и тут… Черт, надо было снять на видео, как два человека суетились вокруг весов, в которые, как выяснилось, эта чертова колбаса не была «заведена», потому что ее не режут (!), а продают батонами!
Честно говоря, я поначалу растерялась. Как батонами?! А если мне нужно полкило, а не килограмм? Это во-первых, а во-вторых… На колбасе не было ценника, а это значит, что ее все равно нужно взвешивать! И в третьих, позовите старшего продавца или администратора – кто тут у вас есть, я решу этот вопрос с ним. Но, кажется, мои аргументы и просьбы вообще никого не интересовали. «Так я колбасу заберу?» – равнодушно спросила работница цеха и унесла вожделенный продукт. А девушка-продавец спокойно продолжила обслуживать других покупателей. В полном недоумении я осталась стоять возле витрины.
И тут меня, что называется, заело. Это что такое? Какой год на дворе, ребята? Я-то помню, как в советское время в магазине отказывались взвешивать сахарный песок, потому что не было упаковочной бумаги. Листовой, коричневой, грубой на ощупь. Как приходилось складывать в авоську десяток яиц – по той же самой причине. Не хочешь три десятка в картонной ячейке – выкручивайся, как знаешь, чтобы сложить десяток. Как заходишь в молочный по дороге домой, а молоко в бутылках уже разобрали, а разливное – разве что в ладошки, потому что с бидоном на работу не пойдешь. Но когда это было?! Но в наше-то время?..
– Позовите мне старшего продавца!
Это был даже не глас, а вопль вопиющего в пустыне. Совершенно безответный. Сотрудники в красных жилетках проходили мимо меня, как мимо пустого места.
– Девушка, позовите мне старшего продавца! – обратилась я к продавцу. Ответ убил на месте.
– Я не буду тратить на вас свое время! Вы видите, у меня – народ!
Вот здорово! А я – не народ?!
На мои крики из цеха вышли три женщины. Три! Взрослые! Женщины! Вместо того, чтобы как-то мне помочь, они встали на сторону двадцатилетней девчонки, не знавшей, что такое советская торговля, но пораженной совковым вирусом.
– Колбаса продается только батонами! – от них так и веяло уверенностью в собственной правоте.
– Вы что, правил торговли не знаете? – пыталась я давить на них интеллектом. – Вы должны отрезать мне ровно столько, сколько нужно мне!
– Вам тут не рынок! Идите на рынок и пусть там вам режут!
Я офигевала от этой непробиваемой простоты…
Наши препирательства длились минут десять. Я решила, что просто не уйду, пока не добьюсь своего. И не в колбасе же дело. Ну, кто-то должен объяснить этим людям, что они не правы!
Наконец, подошла еще одна «красная жилетка» с бэйджиком на груди. Фамилия «Некрасова» читалось совершенно отчетливо. Скорее всего, кто-то все-таки позвал старшего продавца. Выслушав меня, она покачала головой: колбасу не режем. «Фигу, – подумала я, – не сдамся!».
И тут…И тут произошло нечто чудесное. На белый свет извлекли предмет спора – те самые «замотанные» в пленку полкило «Докторской». И «красная жилетка» по фамилии Некрасова поменялась в лице.
– Эту колбасу мы расфасовываем, – сказала она. – Только взвешиваем не здесь, а в сырном отделе…
Мне оставалось только развести руками. Сырный отдел – чуть ли не в другом конце торгового зала. Информации о том, что колбасу можно взвесить там, нет и в помине. Да и непонятно, зачем нужно бегать по всему магазину, если можно информацию о продукте «завести» в ближайшие к колбасной витрине весы. В том, что продавцы не имеют ни малейшего понятия о механизм отпуска товара, конечно, виновато руководство отдела, а вот кто виноват в том, что девушка-продавец вместо того, чтобы помочь покупателю решить проблему, нахамила ему и самоустранилась? Родители? Или тот самый вирус совковой торговли?
А теперь попробуем навскидку определить, какие правила торговли, между прочим, утвержденные правительством, были нарушены в этом конкретном случае?
Итак:
– Каждый сотрудник обязан носить информационную табличку с указанием организации, занимаемой должности и ФИО. У продавца ее не было.
– Потребителю должна быть предоставлена наглядная и достоверная информация об оказываемых услугах. Ее, как вы понимаете, не было.
– Не подлежат продаже нерасфасованные и неупакованные продовольственные товары, за исключением определенных видов товаров, перечень которых утверждается в установленном федеральным законом порядке.
– По просьбе покупателя гастрономические товары могут быть проданы ему в нарезанном виде.
Без комментариев.
Наверное, можно найти и другие нарушения, но я – не специалист. Мне хотелось и хочется только одного: чтобы продавцы в магазинах знали свои права и обязанности. А еще чтобы при посещении любого магазина мы не боялись нарваться на откровенное хамство и безразличие. Кстати, никто передо мной за потраченные впустую время и нервы не извинился…
Признаюсь честно: напоследок, закинув в тележку многострадальную колбасу, я с чувством глубоко удовлетворения сообщила «красной жилетке» о том, как им не повезло со мной… И пошла писать то, что вы сейчас читаете.
Ольга ОЖГИБЕСОВА,
фото автора